«Какой старик хитрый, — думала она с некоторой обидой, — сам нарядился, хоть и устроил из этого целый спектакль, а я тут сижу черт-те в каком виде. Небось хозяева гадают, где он такую подобрал».
2
Дон Рафаэль все не появлялся. Хозяева тоже. Лиза, предоставленная самой себе, перестала комплексовать из-за своего внешнего вида и принялась разглядывать обстановку комнаты. Все здесь было вроде бы как в любой гостиной состоятельных венесуэльцев. Картины на стенах, безделушки на журнальном столике. Но что-то неуловимо выбивалось из этого обычного интерьера.
«Не может быть! — вдруг поразилась девушка. — Это же матрешка стоит на телевизоре!» — от неожиданности Лиза вскочила.
Она подошла поближе и со странным чувством радости и щемящей грусти взяла в руки деревянную куколку, еще пахнущую лаком.
«Как она сюда попала? Может быть, кто-то привез ее из России или хозяева купили в сувенирной лавке?» — гадала Лиза.
У нее словно открылись глаза. Она заметила множество вещей, напоминающих ей родину. Картина, висевшая рядом с морским пейзажем, приковала ее внимание. Лиза не могла отвести глаз от белой церкви в морозной дымке на снежном холме. Но больше всего Лизу поразило то, что на книжной полке стояли две небольшие православные иконки. Лиза терялась в догадках.
«Откуда здесь, в Каракасе, русские вещи? А главное — иконы? Неужели хозяева православные? Вот это чудеса!»
В это время в гостиную вошла встретившая их женщина. Лиза поспешила назад в кресло. С милой улыбкой, на чистейшем испанском языке женщина предложила Лизе выпить чего-нибудь холодного. Лиза согласилась.
— Аня! — крикнула женщина в сторону кухни по-русски. — Принеси нашей гостье стакан сока со льдом. — Вы не проголодались с дороги? — обратилась она к Лизе по-испански.
— Нет, спасибо, — ответила Лиза на родном языке, когда обрела способность говорить.
— Вы русская! — Теперь настало время изумляться женщине. — Откуда?
— Из России, — ответила Лиза.
Она так давно не говорила по-русски, что слова застревали у нее где-то в горле и давались с трудом.
— Из России? Вы хотите сказать, что родились там? — не переставала удивляться женщина. — Аня, Марья Степановна, идите скорее сюда! Тут русская девушка из самой России.
На ее зов в гостиную вбежали молодая девушка в форменном платье горничной и пожилая дама с седыми буклями. Обе они смотрели на Лизу такими глазами, словно она явилась сюда с того света. Только поговорив с ними, Лиза поняла, что в каком-то смысле так оно и было. Оказывается, хозяин дома, его родственники и даже юная горничная — все они были русскими по происхождению, потомками русских эмигрантов.
— Поймите, — объясняла Лизе Марья Степановна, оказавшаяся троюродной сестрой хозяина дома, — никто из нас не был в России. Только наши родители или даже их родители, как вот у Ани, — она с улыбкой взглянула на горничную, смотревшую на Лизу, как на какое-то чудо. — Но все мы считаем Россию своей родиной и хотим побывать там. Хотя для меня это, пожалуй, уже невозможно, — грустно вздохнула пожилая женщина. — Поэтому для нас встреча с человеком, родившимся и жившим там, — настоящее событие. Мы так рады, что вы оказалась у нас. Это просто чудо какое-то! Наверное, сам Бог вас послал сюда.
Лизу уже больше никто не спрашивал, хочет она есть или нет. С чисто русским гостеприимством, не принимая возражений, перед ней поставили на стол столько еды, сколько одна, даже очень голодная девушка съесть не могла. Но что это была за еда! Русский борщ, который Лиза уже не пробовала, как ей казалось, сто лет. После борща с густой сметаной ей пришлось отведать фрикадельки с жареной картошкой. Ну а самый настоящий черный хлеб Лизу сразил наповал.
— У нас здесь есть русская пекарня. Мы там заказываем хлеб, — не без гордости сообщила Лизе Елена. Так звали женщину с русыми волосами.
Лиза ела и чувствовала на себе добрый взгляд трех женщин, с удовольствием наблюдавших за тем, как их гостья поглощает одно блюдо за другим. После индейских кореньев, которыми Лиза питалась последние недели, сидеть за столом с белоснежной скатертью, среди соотечественников было для нее настоящим счастьем.
У Лизы слезы навернулись на глаза. За долгие годы она впервые почувствовала себя среди любящих людей. Все здесь казались ей такими милыми: и Елена, друг этого дома, пришедшая навестить хозяина, и Марья Степановна, и Аня, говорившая по-русски с сильным испанским акцентом. Лиза узнала, что Анин прадед бежал когда-то из Крыма в Константинополь на одном из последних английских кораблей. Потом долго мыкался по Европе, работал таксистом в Париже. Женился там на молодой еврейке, родом с Украины. А когда к власти пришли фашисты и его жене начала угрожать смертельная опасность, они чудом получили венесуэльскую визу и перебрались жить в Каракас.