– Если я за день буду маячить перед ее носом больше десяти раз, боюсь, что быстро надоем ей, - настроение было ни к черту.
– А ты уже..?
– Говорю же, не более десяти раз, - затыкаю брата и даю ему отменный пендаль под зад, когда тот начал смеяться над моей манией по отношению к Мирославе.
– На ее месте я бы уже давно задрал перед тобой юбку, - рассуждает брат, отвечая кому-то в телефоне по СМС. – Ну или врезал, чтоб не доставал.
– Боюсь, что она выберет второй вариант, - добавляю с грустью и понимаю, что во всей этой ситуации не все так чисто.
И был чертовски прав. Стоило мне в клубе заприметить Мирославу в кругу однокурсников, которые уже давно перешли черту дозволенного и приставали к девушкам так, словно никто за это не снимет с них шкуру, я пришел в ярость от того, как та, кого я обхаживал уже не один месяц, искренне улыбается прыщавым хлыщам и без опасений пьет коктейли, которые готовили не при ней.
– Слабоумие и отвага, Мирослава. Посмотрим, как ты запоешь через полчаса.
Мне пришлось стать невидимой тенью девушки и следить за каждым ее шагом, чтобы в случае опасности подставить свое крепкое плечо, что, впрочем, и случилось. Голова девушки закружилась, а тот, кто с гаденькой ухмылкой попытался отвести ее в мужской туалет, пообещав «помочь», уже через минуту харкал кровью и пел фальцетом от моего мощного пинка по яйцам.
Мирослава не понимала, что именно происходит с ней, чем я не мог не воспользоваться. Девушка послушно села в мою машину и так же спокойно заснула в ней, пока я, сбавив немного скорость, думал, куда именно стоит ее отвезти. Пьяную и помятую в родительский дом, адрес которого знал уже давно, или к себе, что означало лишь одно – этой ночью она точно станет моей.
Раз и навсегда.
Чертовы сигналы светофора словно сговорились и каждый раз мне приходилось останавливаться на красный, что, с другой стороны, позволяло мне подумать еще раз над ситуацией. Но не успел загореться зеленый сигнал на очередном светофоре, как неожиданно на мое бедро легла горячая ладонь девушки, а щеку опалил щекочущий поцелуй, из-за чего мои кишки завязались в тугой узел.
Но одного взгляда на лицо девушки было достаточно, чтобы понять, что в ее коктейле был не только алкоголь. Злость на ублюдков, которые хотели воспользоваться ее беспомощностью, начала расти во мне, а когда я понял, что сам рад этому факту и хочу воспользоваться этим, готов был провалиться сквозь землю.
– Прости, милая, - пока еще сам не понимаю, за что прошу прощение, но в противовес своим же словам резко притягиваю девушку к себе и под недовольные гудки других автомобилей, что столпились за нами, врезаюсь в ее сочные и такие податливые губы.
Наплевав на все правила дорожного движения, я увожу такой драгоценный трофей к себе домой, а когда Мирослава поняла, куда именно я ее привез, удивила меня своим спокойствием и загадочным взглядом, что бросала в меня.
– Я знаю, зачем ты привез меня сюда, - тихо шепчет она и начинает расстегивать пуговицы куртки, под которой меня ждало крышесносное платье с глубоким декольте, что совсем не походило на то желтое, которое я однажды порвал ей в первый день нашего знакомства.
Это точно был судьбоносный день.
– Прости, - слово через силу вылетает из меня, но по факту во мне не было ни капли сожаления за свой поступок.
– Тогда почему стоишь и ничего не делаешь? – сквозь набат в ушах слышу Мирославу и не могу поверить в то, что именно она только что сказала.
– А..?
– Так и будешь глазами хлопать или, может, перейдешь к активным действиям?
На щеках девушки появляется легкий румянец, и я готов поклясться своими яйцами, которые уже давно были синими от затянувшегося воздержания, что дело было не в перепаде температур. С ее плеч на пол падает куртка, как и моя челюсть, а когда она приближается ко мне вплотную, я понимаю, что этой ночью либо я заявлю на эту девчонку свои права, либо сам лично подорву себя на мине сожалений.
Я ожидал что угодно от этой тихони, но уж точно не то, что она первая набросится на мои губы в страстном поцелуе. И дураку было понятно, что такая девушка как Мирослава была акулой в учебе, но в сексуальных отношениях – примитивным и неспособным мальком, которому придется многому научиться. И это чертовски опьяняло.
Не знаю, целовалась ли она с кем-то до меня, но то, что я был ее первым мужчиной, я понял сразу, когда наткнулся на легкую дымку паники в ее взгляде. Я считал себя тем еще счастливчиком, которому достался единственный золотой билет из миллиона бумажных, а когда лично убедился в невинности Мирославы, на мои плечи легло одеяло тревоги за то, что кто-то решит посягнуть на кусочек моего счастья.