Я знала всю его жизнь, покорно выслушивала истории его похождений и женитьб. Женился Аронович пять раз и пел дифирамбы, что отхватил бы такую сладкую девочку, как я, не пожалел бы ничего. Была бы у меня машина, шуба норковая в пол и бриллианты на всех пальцах и ушах.
По его мнению, каждая баба мечтает именно о таком наборе. И я в том числе, просто не пробовала ни разу.
– Будь человеком, Чернова! Уважь старика! – неожиданно взмолился Сан Саныч.
Старик – это он о себе. Мерзкому Ароновичу – всего сорок восемь, как он любит подчёркивать. Мужчина в рассвете сил, как великий Карлсон.
Арнович из той пароды набобов, которых испортили деньги и власть. К счастью, у него был ряд неких принципов и установок. Например, что не пристало ему за бабами бегать. Они сами обязаны на него вешаться, а уж он посмотрит: облагодетельствовать или нет. Но это никак не мешало ему «охмурять» жертву своими побасёнками. Меня то есть.
– У нас скоро аккредитация, и ты прекрасно знаешь, что это значит. И знаешь, что будет, если Мамонт хоть три слова против шепнёт. Десять дней! Прошу!
– А потом десять дней отпуска, – гнула я своё и сдаваться не собиралась.
Это он ещё не в курсе, что я беременная. И что рано или поздно уйду в декрет. Пока я говорить об этом не собиралась.
– Пять! – истово торговался Сан Саныч.
– Десять! – не уступала я ему. – Если я управлюсь раньше, то выйду на работу, обещаю.
– Ладно, чёрт с тобой, Чернова, – сдался он наконец-то. – Но только будь с Мамонтом поласковее. Улыбайся, улыбайся, прошу тебя, моя Снежная Королева!
– Я постараюсь, – кивнула и вышла вон, пока Сан Саныч не выпил всю кровь и не выдрал из меня ещё какое-нибудь обещание.
14
В город своего безрадостного детства-юности я ехала с тяжёлым сердцем. Чувствовала себя неуютно. У меня было целых две причины сесть в поезд: Андрей и Аня.
Ане звонить не стала – ей и так сейчас непросто. Решила попусту не волновать. Приеду – сюрприз будет. Она меня не ждала и не звала. Но на душе кошки скребли. Я знала, что с ней произошло. Знала, как она хотела и ждала ребёнка, которого чуть не потеряла из-за бывшего мужа, скотины Майского.
Чуть меньше сведений о Сотникове. Кажется, он уже жениться должен был. Или вот-вот.
Нет, я не собиралась влезать в его семью. В его отношения. Но сказать, что он станет отцом, было бы правильно.
На самом деле, я ещё до конца не решила. Просто хотела посмотреть по обстоятельствам. Как говорится, мы предполагаем, а Бог располагает. Могло случиться что угодно. А поэтому я старалась не заглядывать глубоко-глубоко.
Приеду – а дальше уж как ляжет карта.
Первым делом устроилась в гостиницу. Остановиться не у кого, навязываться или сваливаться как снег на голову кому-то не хотелось. Хоть Сотниковым, хоть Анькиному Рейнеру. Обе идеи – плохие, хоть и знала: меня примут. Но я уже не бездомная кошка Машка, вечно голодная и без гроша в кармане. Да и самостоятельная не в меру.
Душ, макияж, причёска. Взгляд в зеркало.
Я волнуюсь. Нет, не потому что мне придётся с Андреем встретиться. Это потом. Сейчас – Аня, с которой я не виделась несколько месяцев.
– Привет, – позвонила я ей, когда добралась до клиники. – Как поживаешь?
– Машка! – обрадовалась подруга. – Да хорошо, растём. Но пока нас ещё держат взаперти – перестраховываются.
– А гостей впускают?
– И не выпускают, – смеётся она.
– Ой, тогда я боюсь-боюсь, – улыбаюсь, глотая холодный ветер. – А то я тут околачиваюсь неподалёку. Думала зайти, но как-то мне не очень хочется, чтобы и меня заперли в вашей темнице.
Пауза. Тишина.
– Ты что, приехала? – осторожненько так, не веря в то, что я могу быть рядом.
– Да вот… Я ж как Мэри Поппинс. Ветер переменился – и я тут.
– Тут?! – кажется, кто-то не может поверить своим ушам. – Тогда почему я до сих пор тебя не вижу?
– Уже лечу, – поднимаюсь по ступенькам и вхожу в здание.