Он бросает свой ноутбук и садится на диван, в ноги. Смотрит на меня пристально. И в глазах его плещется нежность. Не похоть. Не суровость. Не безысходность.
Он сейчас не измученный тяжёлыми думами. Скорее, что-то светлое в нём поднимается. Из каких-то неведомых мне глубин. И почему-то хочется плакать.
Точнее, я знаю почему. Гормоны шалят. А сейчас мне бы нужно не раскисать, а сосредоточиться, потому что Сотников начнёт приставать со своим «давай поговорим».
А мне не хочется. Я… наверное, боюсь всех этих разговоров.
Как тогда, когда бежала от него сломя голову, прячась в большом городе. Лишь бы не знать, не слышать, не разбивать сердце окончательно.
Хотя что уже там осталось от того сердца, от тех призрачных страхов? Ничего так и не заросло, не забылось. Немного затёрлось со временем, но вот он сидит у меня в ногах – и снова буря бушует внутри, толкается, закручивает спирали боли.
– Знаешь, – произносит Андрей тихо, – я только сейчас понял, что такое спокойствие и умиротворение. Это когда ты рядом. Никуда не бежишь, не злишься, а улыбаешься мне. И волосы твои – кудрями по подушке. Что с нами случилось, Маш? Ведь нам же всегда было так хорошо вдвоём.
– Было – это ключевое слово, – голос у меня немного хриплый со сна. – Я не хочу об этом говорить. Не сейчас.
– Хорошо, – легко соглашается он. – У нас теперь есть время. Я подожду. Семь лет ждал, надеюсь, ещё столько же не придётся.
Он снова улыбается. Рука его успокаивающе гладит мою ступню сквозь одеяло. Легко так, ненавязчиво. В его жесте нет никакого подтекста. Просто мимолётная ласка. Так любящие родители успокаивают своих детей. И я не против побыть даже не женщиной, а ребёнком, которого когда-то всего этого лишили, обделили, недодали.
– Я ещё немного поработаю, – поднимается он легко. – А ты спи, отдыхай.
Он снова садится на стул, а я поднимаюсь. Иду в туалет, а затем снова в душ. Включаю воду и звоню Светке.
– Ты ещё не нашла себе замену? – спрашиваю, как только она отвечает.
– Нет, – вздыхает она несчастно.
– Тогда я завтра выйду вместо тебя, – соглашаюсь на её предложение.
Мне нужна передышка. Подальше отсюда. Подумать, что делать дальше. Потому что думать рядом с Сотниковым у меня получается плохо. Или не о том. Слишком уж его много стало в одночасье. А я отвыкла. И всё так же не могу ему довериться, потому что знаю и не знаю мужчину, который взял и внезапно снова ворвался в мою жизнь.
21
Андрей
В столицу я уехал не сразу. Точнее, не сломя голову. Хотя со стороны могло показаться и так.
Я всё же не безответственный болван и не мог просто так исчезнуть.
Предупредил родителей. Позвонил Ане. А напоследок – Дёмину.
– Надо встретиться, – сказал, как только тот ответил.
– Приезжай, – молниеносно. Он, наверное, ждал разговора со мной.
И я поехал.
Нас с Дёминым связывала если не дружба, то деловые отношения. Умный. Нет. Гениальный парень. Он чуть моложе, но, наверное, голова у него куда светлее, хоть внешне он – чудик: весь в себе, рассеянный, немногословный. Никогда не угадать, о чём он думает, где витает, что видит.
Это подкупало. Возможно, как других людей от него отталкивало. Рядом с таким – как на пороховой бочке. И не понятно, гений он или идиот. Но я точно понимал: он одарённый. И как все слишком одарённые – немного не в себе. Между мирами. Порой не достучаться, не достать, не постигнуть глубину, на которую он никогда и никого даже не пытался затащить. Ему неплохо в этом состоянии было наедине с самим собой.
Я не тянулся к нему как к человеку. Но очень сильно уважал и восхищался его умом.
До того момента, пока он не вклинился между мной и Наташкой.
Нет, я не испытывал ревности. Ну, может, совсем чуть-чуть. Как ни крути, эта девочка не была чужой. Я всё же выбрал её. Или она меня – уже не хотелось в этом копаться.
Это была ошибка. Моя. Потому что от себя не убежать. И даже если бы Маша снова не появилась на моём горизонте, я, наверное, так никогда и не смог бы сделать эту светлую девочку счастливой.