– Бывает, да, – всё же сказал правду. Уж лучше не начинать никакие отношения с вранья. Даже если никаких отношений и не будет. Наташе врать не хотелось. – Рассказывай. Я внимательно тебя выслушаю.
Она снова вздохнула тяжело. Помолчала. Артём её не торопил. Знал, чувствовал: не промолчит. Ей очень нужно выговориться.
– Скажи, пожалуйста… Ты ведь много сейчас общаешься с Андреем?
Артём кивнул. Это ведь не секрет. И Наташа тоже об этом прекрасно знает.
– Ты случайно не в курсе, у него кто-то есть?..
7
– С чего ты решила? – удивился Артём.
– Ну, есть признаки, по которым можно об этом догадаться, – вцепилась Наташа в чашку. – Он стал равнодушным, неживым каким-то. Постоянно о чём-то думает. И совершенно, вот совсем-совсем… я не интересна ему, как женщина, – последнюю фразу она произнесла шёпотом и покраснела так, что ещё немного – и кожа, казалось, лопнет. – Всё началось, когда он к Ане в столицу уехал. И всё. Его как подменили. Что произошло, почему… он не говорит. Хоть я и пыталась.
– Нет, я ничего об этом не знаю.
А если бы знал, не сказал. Но порадовался бы, наверное.
– Ясно, – снова поникла Наташа.
Сидела, сгорбившись. Теребила чашку. Артём убрал её от греха подальше. А то ещё обожжётся.
– Ты не подумай… я не развратница какая… это от отчаяния, что ли… Сама не знаю, зачем сказала… то, что сказала. Многие думают, что если я весёлая, то легкомысленная. Или недалёкая. Это не так. Это неправда. Не всем же быть серьёзными и уравновешенными…
– Кому-то нужно радовать мир, как ты, – сказал Артём чистую правду.
– Ну, вот Андрею, судя по всему, не надо. Мне кажется, он жалеет. Свадьбу всё откладывает и откладывает. И вроде бы всё у нас было хорошо, а потом… изменилось. И я это понимаю и чувствую. Всё не так. А как быть… не знаю. Умом понимаю, что надо бы собраться и отпустить. Точку поставить. И не могу. Тоже тяну. А он, наверное, жалеет. И о том, что свадьба эта близко, и меня жалеет. Обидеть не хочет. Но всё равно задевает и обижает. Не на словах, нет. Поведением своим. Это ж надо быть совсем слепой или тупой, чтобы понять: он меня не любит.
– А ты?
Ему бы не задавать этот вопрос. И так всё понятно. Но раз уж такой разговор, то почему бы не помучить и себя заодно.
– А я… – повела она плечом и снова потянулась за чашкой. – Можно ли любить человека и одновременно умирать от желания его придушить? Или сделать больно?
– Это потому что у тебя тоже болит. Ты потому… предложила?
Наташа судорожно вздохнула.
– Да, наверное, поэтому. Это как способ отрезать все концы. Знать, что я отомстила ему, что ли… Ну, не может молодой и здоровый мужчина быть настолько равнодушен. Не неделю-две, а месяцы… А значит, у него кто-то есть. И это не даёт мне покоя. И говорить об этом он тоже не желает. То отмахивается, то делает вид, что глухой.
– Тогда стоит задуматься: а нужен ли он тебе такой?
Да, Артём – лицо заинтересованное. И советы давать может в свою пользу. Но, ради справедливости, он бы точно так же ответил любой девушке, если бы она жаловалась на равнодушие жениха, который болтался, как говно в проруби – и ни туда, и ни сюда. Не находил смелости, что ли, порвать отношения, если они себя изжили.
С другой стороны, Артём мог понять и Андрея. Он бы тоже не хотел кого-то обидеть. Но быть нечестным – не вариант. И делать больно – слишком жестоко. Палка о двух концах, за какой ни возьмись, хоть так, хоть эдак нехорошо.
– Нужен, не нужен… не о том сейчас речь.
Она наконец-то булочку намазала вареньем и откусила.
– Я к тебе как к другу пришла. Не подумай ничего. У меня есть кому поплакаться в жилетку. Подруги имеются. Но я бы не хотела с ними об этом говорить.
А с ним захотела. И от этого разрывалось сердце.
– Помоги мне, – взмолилась Наташа, – Не так, как я просила… по-другому...
И Артём понял, что не сможет ей отказать.