Глава 1
Ярослав
Однажды Достоевский сказал, что любить саму жизнь нужно больше, чем ее смысл. Еще будучи зеленым школьником с юношеским максимализмом, бурлящем в крови, впервые в жизни я узнал из потрепанных учебников хоть что-то стоящее, о чем вспоминаю и по сей день. Я столько раз задавался вопросом в чем же смысл этой жизни, но никто на него так и не ответил. Сам же я перестал искать ответы ровно после того, как понял, что это дерьмо занимает все мои мысли, и, плюнув на все, я просто стал ценить каждый прожитый день.
Я рад, что проживаю эту жизнь. И благодарен всем тем людям, что окружают и поддерживают меня. Ценю каждый миг, беру от жизни все, что только можно, но иногда даже у самых закоренелых оптимистов иногда наступает черная полоса, обойти которую просто невозможно, как бы ни старался.
И я, как оказалось, не исключение.
Постепенно просыпаясь и приходя в себя, не сразу понимаю, что нахожусь не в своей квартире с привычным холостяцким интерьером, а в одиночной больничной палате с работающим рядом увлажнителем воздуха.
– Что за..? – вместо вопроса из моего горла вырывается хрип.
В мой рот словно кто-то высыпал мешок влагопоглотителей и сверху добавил песка.
Кое-как открыв слипшиеся глаза, меня моментально ослепляет яркий свет, из-за чего и без того тяжелая словно чугун голова начинает нещадно болеть, будто кто-то пропустил ее через шредер[1]. Но сколько бы я не пытался собрать все мысли в кучу, единственное, что приходит в голову, так это то, что моя чертова задница нашла очередные проблемы.
Уверен, отец и Демьян уже в курсе происходящего и готовят мне отменную порку. Готов поставить на кон что угодно, что меня либо посадят на бутылку, либо заставят безвылазно сидеть на работе, пока у меня в подмышках не появится паутина.
В любом случае, мое пребывание в больничной палате не сулит ничего хорошего.
Кое-как сажусь на мягкой койке и скидываю с себя покрывало, и, кряхтя словно девяностолетний дед, дохожу до столика, на котором уже стоит рядом с графином стакан с водой. Осушив тот до самого дна, чувствую, как каждая частичка моего потрепанного тела пробуждается, а мысли в голове более-менее проясняются. Постепенно они начинают собираться в кучу, напоминая о том, что же послужило причиной моего появления здесь.
Не успеваю поставить стакан обратно на стол, как дверь в палату громко ударяется о стену, словно кто-то открыл ее с ноги, а на пороге я вижу разъяренного словно стадо неудовлетворенных чертей брата.
– Только не бей..! – кричу ему и занимаю оборонительную стойку в надежде, что она хоть как-то мне поможет.
Если бы Демьян умел убивать взглядом, то я бы уже давно кормил земляных червей.
– Я сделаю тебе скидку лишь из-за того, что врач не разрешил задать отменную трепку из-за состояния твоего здоровья, - рычит словно зверь мужчина, наступая на меня шаг за шагом. – Но это не значит, что я не поимею твой мозг.
– Д-дём, я правда ничего не помню! - делаю шаг назад, но упираюсь поясницей в стол, из-за чего стрела боли пронзает нижнюю часть моего потрепанного тела. – Пожалей же ты больного человека.
– Совсем ничего не помнишь? Или во время гонок по центру города ты убираешь свой мозг в бардачок?
– В моей голове сейчас самый настоящий кисель из мыслей. Я даже не помню, что было вчера, не говоря уже о том, что со мной случилось… - ушиб рядом с виском снова начинает ныть, из-за чего я морщусь. – А что, все-таки, случилось? Как я здесь оказался?
– Случилось то, чего я меньше всего мог предвидеть, - Демьян, наконец, срывает с себя злую маску, являя миру ту, что показывает далеко не всем – маску беспокойства о близких ему людях и страха за них. – Я не должен был давать тебе свою машину… Черт! – неожиданно резче обычного рычит мужчина и пинает рядом стоящий стул.
– Только не говори, что я превратил твою машину в фарш… - слова даются мне с трудом, но, судя по взгляду брата, я попал в самое яблочко. – О боги…
– Плевать на машину! Ты еще отделался малой кровью, в отличии от некоторых… - как только слова достигают моих ушей, я не успеваю их переварить из-за стука в дверь, после чего медсестра с ворохом одежды в руках заходит в палату и оставляет все на койке, после чего так же тихо скрывается за дверью, оставив меня, в отличии от Демьяна, в недоумении.
– Что происходит? – спрашиваю у него и, подойдя к койке, обнаруживаю, что там уже лежит моя одежда.
– Ты же не собираешься ехать домой в этом пеньюаре с голой задницей? – спрашивает Демьян, на что я тут же начинаю крутиться из стороны в сторону, чтобы прикрыть щель на больничном халате от шеи до колен, на что слышу полный страдания и мук голос брата. – Боже, кажется, я ослеп.