А поскольку он является научно доказанным, он находится в согласии с Библией.
Она не отрицает развития в пределах вида; организмы, начиная от клетки и кончая человеком, представляют цепь развития, но само-то это развитие, т. е. переход от низшей формы к высшей, происходило не в природе самой по себе, а в Разуме Бога. (Также как, напр., пароход эволюционировал из лодки не сам собой, а в человеческом гении.) Развитию подлежит то, что уже привито. И эти творческие акты привития (инволюции) высших степеней сознания и жизни принадлежат Богу. Наука знает лишь наличность этих разных степеней и видов в природе, способ же и природа творческих актов, их создавших, ей недоступны. Она учит о формах материи, а не о движениях и целях духа, что составляет область религии.
Другая теория, мешающая нам верить в религиозные откровения — это та, которая пытается выяснить элементы окружающего нас мира, сущность, а не явления наблюдаемых нами вещей.
Это материализм, который отрицает существование духа и признает лишь наличность материи (обратная теория — спиритуализм признает существование только одного духа, в то время как дуализм признает две сущности, или субстанции — духовную и материальную).
Теория эта лишний раз показывает непосильность для науки проникнуть за пределы явлений, в область сущностей.
Она до сих пор не пришла к определению, что такое материя, и именно потому, что ни опыт, ни умозрение не постигают её сущности.
Вспомним основные предположения о последней.
Так называемая атомистическая теория считает, что первоначальные элементы, составляющие материю, суть атомы. Атом есть неделимая частица вещества, и уже это приходится принять на веру и даже слепую веру, идущую наперекор логике, ибо, если атом материален, то он имеет протяжение, а всякое протяжение делимо.
Вещество, которое предположительно заполняет пространство между атомами, назвали эфиром и признали его и невесомым и весомым, при чем вес его определяется разно.
Так, Томсон утверждает, что 1 куб. метр эфира весит: 0,000 000 000 000 0001 грамма.
Вычисление другого учёного (Герц) приводит к цифре в сто миллионов раз большей.
С открытием радия явления радиоактивности признали продуктом распада атомов.
И теперь построили новую теорию — электронную. Атом по своему строению состоит из тысяч электронов ( и распадается на корпускулы). Эти электроны или электрические заряды двигаются в атоме, как в некоей космической системе. Картина строения материи представляется так: в одном кубическом гр., находится 20 триллионов молекул, в одной молекуле — 2 атома, в атоме — несколько тысяч электронов. Их взаимные расстояния так огромны, сравнительно с их размерами, что соответствуют взаимным расстояниям планет в солнечной системе (Оливер Лодж).
Таким образом видимый космос мы пытаемся объяснить воображаемым космосом, действующая сила которого — электричество — по существу нам всё-таки неизвестна, что заявляют и такие специалисты, как Хвольсон.
По словам одного философа, замена атомистической теории посредством электронной напоминает размен монеты на более мелкую единицу.
Теория механическая уже имеет тенденцию разложить материю на силы и движения, в то время как энергетика всё сводит к видам энергии [В. Оствальд. „Несостоятельность научного материализма и его устранение“ СПБ. 1896.], а взамен атомов признает нематериальные центры сил.
Самое существование материи, как субстанции, не установлено [Эмпириокритицист Эрнст Мах отрицает объективное существование тел: „Не тела вызывают ощущения, а комплексы ощущений образуют тела“. („Анализ ощущений и отношение физического к психическому“ 1907, стр. 33).] (ср. остроумное положение: „материя есть энергия в статическом состоянии, энергия есть материя в кинетическом состоянии“).
Сравнивая эти естественнонаучные изыскания и их фазисы, приходится сказать, что между ними едва ли не труднее установить согласие, чем между наукой и религией. Причина проста: это не факты, научно установленные, а мнения учёных. А мнения, как мы видим, могут противоречить не только религии, но и друг другу и самой природе.
Беда не в том, что эти мнения существуют, ибо они представляют гипотезы и проекты, восхождения и падения на пути к созиданию истины, а в том, что мы принимаем эти временные кредитные билеты за звонкую монету, а часто и фальшивые билеты за настоящие.
Удивительно в этом случае наше легковерие, по какой-то иронии проявляемое нами в области науки, и наша лёгкая внушаемость: мы часто не в силах сбросить иго чужого мнения и власть особого внушения, которое я бы назвал гипнозом научной терминологии. Пусть нам предъявляют непонятные и невероятные вещи, но, если говорят с учёным пафосом, да ещё облекают его в форму латинских или греческих терминов, мы уже слепо верим, боясь быть изобличёнными в невежестве.