* * *
— Шестьдесят их, цариц,
и восемьдесят наложниц,
и девушек — без счета, —
Одна она, моя нетронутая, моя голубка,
Одна она — ясная дочка
у матери родимой, —
Увидали подруги —
те пожелали ей счастья,
Царицы и наложницы —
те восхвалили:
— Кто это восходит, как заря,
прекрасная, как луна.
Ясная, как солнце,
грозная, как полк знамённый?
* * *
— Я спустился в ореховый сад
посмотреть на побеги долины,
Посмотреть, зеленеют ли лозы,
зацвели ли гранаты.{6}
Я и не ведал —
душа моя меня повергла
под победные колесницы:{7}
Вернись, вернись, шуламянка,
вернись, вернись, дай взглянуть!{8}
— Что смотреть вам на шуламянку,
будто на хороводную пляску?
VII
— Как прекрасны твои ноги в сандалиях,
знатная дева!
Изгиб твоих бедер, как обруч,
что сделал искусник,
Твой пупок — это круглая чашка,
полная шербета,
Твой живот — это ворох пшеницы
с каёмкою красных лилий,
Твои груди, как два олененка,
двойня газели,
Шея — башня слоновой кости,
Твои очи — пруды в Хешбоне
у ворот Бат-раббим,
Твой нос, как горная башня
на дозоре против Арама,
Твоя голова — как гора Кармел,{9}
и пряди волос — как пурпур,
Царь полонен в подземельях.
* * *
— Как ты прекрасна, как приятна,
любовь, дочь наслаждений!
Этот стан твой похож на пальму,
и груди — на гроздья,
Я сказал: заберусь на пальму,
возьмусь за фиников кисти, —
Да будут груди твои, как гроздья лозы,
как яблоки — твое дыханье,
И нёбо твое — как доброе вино!
— К милому поистине оно течет,
У засыпающих тает на губах.{10}
* * *
Досталась я милому,
и меня он желает, —
Пойдем, мой милый, выйдем в поля,
в шалашах заночуем,
Выйдем утром в виноградники:
зеленеют ли лозы,
Раскрываются ль бутоны,
зацветают ли гранаты?
Там отдам я
мои ласки тебе.
Мандрагоры благоухают,
у ворот наших много плодов:
Нынешних и давешних
припасла я тебе, мой милый.
VIII
* * *
— Кто бы сделал тебя моим братом,
вскормлённым матерью моею, —
Я встречала бы тебя за порогом,
невозбранно бы тебя целовала,
Привела бы тебя я с собою
в дом матери моей родимой,
Напоила бы душистым вином
и соком моего граната!
* * *
— Его левая — под моей головою,
а правой он меня обнимает, —
Заклинаю я вас, о девушки Иерусалима:
Что вы будите, что пробуждаете
любовь, пока не проснется?
* * *
* * *
— Положи меня печатью на сердце,
Печатью на руку!
Ибо любовь, как смерть, сильна,
Ревность, как ад, тяжка,
Жаром жжет, —
Божье пламя она —
И не могут многие воды любовь погасить,
Не затопить ее рекам, —
Кто ценою своего достояния станет любовь покупать,
Тому заплатят презреньем.
* * *
— Есть у нас сестрица,
у нее еще нету грудей,
Что для сестрицы нам сделать,
когда к ней свататься будут?
Была бы она стеной —
мы бы ее укрепили
серебряными зубцами,
Была бы она дверью —
мы бы ее заградили
кедровой доскою.