Ассириец, колхидянин, пахарь, или разносчик,
Житель ли греческих Фив, или грек же - питомец Аргоса.
Следуй преданью, поэт, иль выдумывай с истиной сходно!
120 Если герой твой Ахилл, столь прославленный в песнях, - да будет
Пылок, не косен и скор, и во гневе своем непреклонен,
Кроме меча своего признавать не хотящий закона.
Гордой и лютой должна быть Медея; Ино - плачевна;
Ио - скиталица; мрачен - Орест; Иксион - вероломен.
Если вверяешь ты сцене что новое, если ты смеешь
Творческой силой лицо создавать, неизвестное прежде,
То старайся его до конца поддержать таковым же,
Как ты в начале его показал, с собою согласным.
Трудно, однако ж, дать общему личность, верней в Илиаде
130 Действие вновь отыскать, чем представить предмет незнакомый.
Общее будет по праву твоим, как скоро не будешь
Вместе с бездарной толпой ты в круге обычном кружиться,
Если не будешь, идя по следам, подражателем робким,
Слово за словом вести, избежишь тесноты, из которой
Стыд да и самые правила выйти назад запрещают.
Бойся начать как циклический прежних времен стихотворец:
"Участь Приама пою и войну достославную Трои!"
Чем обещанье исполнить, разинувши рот столь широко?
Мучило гору, а что родилось? смешной лишь мышонок!
140 Лучше стократ, кто не хочет начать ничего не по силам:
"Муза! скажи мне о муже, который, разрушивши Трою,
Многих людей города и обычаи в странствиях видел!"
Он не из пламени дыму хотел напустить, но из дыма
Пламень извлечь, чтобы в блеске чудесное взору представить:
Антифата и Сциллу, или с Циклопом Харибду!
Он не начнет Диомедов возврат с Мелеагоровой смерти,
Ни Троянской войны с двух яиц, порождения Леды.
Прямо он к делу спешит; повествуя знакомое, быстро
Мимо он тех происшествий внимающих слух увлекает;
150 Что воспевали другие, того украшать не возьмется;
Истину с басней смешает он так, сочетавши искусно,
Что началу средина, средине конец отвечает!
Слушай, чего я хочу и со мною народ наш желает:
Если ты хочешь, чтоб зритель с минуты паденья завесы
Слушал с вниманием, молча, до слова: "Бейте в ладоши",
То старайся всех возрастов нравы представить прилично,
Сходно с натурою, как изменяются люди с годами.
Мальчик, который уж знает значение слов и умеет
Твердо ступать по земле, - он ровесников любит и игры;
160 Вдруг он рассердится, вдруг и утихнет, и все ненадолго.
Юноша, коль от надзора наставника он уж свободен,
Любит коней и собак и зеленое Марсово поле;
Мягче он воска к пороку, не слушает добрых советов,
Медлен в полезном и горд, и сорит расточительно деньги;
Пылок в желаньях, но скоро любимую вещь оставляет.
Мужеский возраст с умом, изменившим наклонность с летами,
Ищет богатства, связей; он почестей раб и боится,
Как бы не сделать чего, в чем раскается, может быть, после.
Старец не знает покоя: или, несчастный, в заботах
170 Копит добро, иль боится прожить, что накоплено прежде;
Он хладнокровно и с робостью правит своими делами,
Ждет и надеется долго, не скоро решается, жадно
В будущем ждет исполненья, ничем недоволен, печален,
Хвалит то время, как молод он был, порицая век новый.
Годы летят и приносят многие блага, но много
Их и уносят, как жизнь начинает клониться к закату.
Юноше роль не давай старика, а мальчику - мужа.
Каждого возраста нравы - черты означают иные.
Действие или на сцене, или бывает в рассказе.
180 Что к нам доходит чрез слух, то слабее в нас трогает сердце,
Нежели то, что само представляется верному глазу
И чему сам свидетелем зритель. Однако ж на сцене
Ты берегись представлять, что от взора должно быть сокрыто
Или, что скоро в рассказе живом сообщит очевидец.
Нет, не должна кровь детей проливать пред народом Медея,
Гнусный Атрей перед всеми варить человеков утробы,
Прокна пред всеми же в птицу, а Кадм в змею превратиться:
Я не поверю тебе, и мне зрелище будет противно.
Если ты хочешь, чтоб драму твою, раз увидевши, зритель
190 Видеть потребовал вновь, то пять актов ей должная мера.
Но чтоб боги в нее не вступались; разве твой узел
Требует высшей их силы! Равно - в говорящих - четвертый
Лишний всегда: без него обойтись в разговоре старайся.
Хор есть замена мужского лица; ничего между действий
Петь он не должен, что к цели прямой не ведет и с предметом
Тесно не связано. Пусть ободряет он добрых, советы
Им подает, укрощает пыл гнева и гордость смиряет;
200 Пусть превозносит умеренный стол, справедливость святую,
Мир и закон, и врата городов безопасно отверсты;
Пусть он, поверенный тайн, умоляет богов, чтоб Фортуна
Вновь обратилась к несчастным, от гордых же прочь удалилась.
Флейта была встарину не из многих частей, съединенных
Медью в одно, как теперь, не соперница труб, но простая,
Тихим приятная звуком, ладов имея немного,
Вторить лишь хору могла и быть слышной народу, который
Было легко перечесть: на скамьях он еще не теснился,
Ибо умерен был, нравами строг, и не шумен, и скромен.
После, как тот же народ чрез побуды расширил пределы
Мирных полей, как обнес он свой город обширной стеною,
210 В праздники начал вином утишать надменную силу:
Б_о_льшая вольность вошла тут и в меру и в такт музыкальный.
Ибо как требовать вкуса от грубости жителей сельских,
Праздных невежд, с горожанами смешанных вместе? Тогда-то
Им в угождение флейтщик с простою старинной игрою
Пляску и пышность стал сочетать и ходить по помосту
В длинной одежде; и самая лира умножила звуки.
Выговор скорый тогда превратился в высокий и важный,
Стали вводить в разговор изреченья, потом прорицанья,
Так что поэт наконец говорил, как Дельфийский оракул.
220 Прежде трагический скромный поэт за козла состязался.
Вскоре во всей наготе стал лесных выставлять он Сатиров,
Вскоре попробовал с важностью вместе и резкую шутку,
С тем чтобы новым занять чем-нибудь, чем-нибудь да приятным,
Зрителей, после жертв приношенья всегда подгулявших.
Пусть же выводят на сцену насмешливых дерзких Сатиров,
Пусть обращают в смешное предметы и важные даже;
Только совет мой: когда бог какой представляется тут же
Или герой, перед тем появившийся в пурпуре, в злате,
То неприлично, чтоб он говорил, как в харчевне, но также,
230 Чтобы он, уклоняясь земли, в облаках затерялся.