― Не смотри так взволнованно. ― Но она протянула руку в элегантной шелковой перчатке, которая доходила до локтя.
Он бросил на меня страдальческий взгляд, увлекая ее на танцпол.
Я уже собиралась найти свою собственную мать, которая, вероятно, пряталась от всех этих чертовых вампиров, когда Камилла остановила меня.
― Тея, я хочу познакомить тебя со своими детьми, Адрианом и Лорел.
На мгновение я уставилась на них, увидев то, чего не замечала раньше. Адриан, старший ребенок Камиллы, был точной копией своего отца ― нашего отца. У меня отвисла челюсть, но я быстро взяла себя в руки.
Камилла, похоже, поняла это одновременно со мной.
― И твоими единокровными братом и сестрой.
Это было неловко.
Но Адриан шагнул вперед, протягивая руку.
― Мама рассказала нам обо всем. Это немного странно, не так ли? Ты наша сестра, а теперь еще и тетя.
Может, он и был похож на нашего отца, но вместо жестокости в его глазах были мягкость и теплота. Я пожала ему руку и рассмеялась. Что еще я могла сделать?
― Это звучит чуть более скандально, чем следовало бы, ― признала я.
Его сестра молча стояла рядом с ним. Она была моложе, на ее лице еще сохранились мягкие черты юности. Но она была похожа и на мать, и на бабушку ― ее глаза были того же пронзительного голубого оттенка, чернильно-черные волосы спускались блестящим полотном на плечи.
Я улыбнулась ей, и она ответила неуверенной улыбкой. Адриан взял инициативу в свои руки, начав светскую беседу с историй о их пребывании в академии, где они учились во время разлуки с Камиллой, которая молчала, пока он говорил. В ее глазах блестели слезы, когда он рассказывал нелепую историю о том, как оборотень запер его в башне.
Словно почувствовав эмоции своей пары, появилась Жаклин. Она поцеловала меня в щеку, а затем обвила рукой талию Камиллы.
― Где ты была? ― Камилла посмотрела на нее. ― Мы еще не танцевали.
― Готовлю тост с шампанским. Все должно быть идеально.
― Так и будет, ― сказала я и серьезно добавила. ― Хотя, полагаю, тост я пропущу.
― По крайней мере, когда я была беременна, еще можно было пить, ― с тоской сказала Камилла.
― Ты пила, когда была беременна нами? ― Адриан казался шокированным.
― Это был рубеж веков ― последний рубеж веков, ― напомнила она ему, но он по-прежнему был в ужасе.
Дюжина официантов пробиралась сквозь толпу с фужерами шампанского, несомненно, хорошего и, к счастью, без крови. Один из них остановился, чтобы предложить нам бокалы. Я только успела вздохнуть, как появился Лисандр.
― Ты видела Аурелию? ― спросил он меня.
― Она, наверное, прячется вместе с моей мамой. ― Я пожала плечами, и на меня накатила волна тошноты. Я прижала руку ко лбу. ― Который час?
Он взглянул на свой Rolex.
― Чуть больше половины шестого.
― Еще рано, так что не надейся улизнуть, ― сказала Жаклин, потягивая шампанское.
― Дело не в этом… ― Я замолчала, когда подкатила вторая, и прикрыла рот, пока он не отступила. ― Мне нужно воспользоваться туалетом.
Ее глаза расширились.
― О. Позволь мне проводить тебя.
Я начала отказываться, пока живот не свело такой судорогой, что я сложилась вдвое.
Жаклин поддержала меня и повела прочь от вечеринки.
― А как же тост? ― Крикнула Камилла нам вслед.
― Не жди, ― прохрипела я.
― Скажи Джулсу, куда я ее повела. ― Она успокаивающие гладила мою спину. ― Ты в порядке?
― Это происходит каждый вечер, ― призналась я. ― Я надеялась на отсрочку, но… ― Я с трудом сглотнула, чтобы не наблевать на ее очень дорогие туфли. ― Это ненадолго.
― Хорошо, потому что этот торт просто божественный. ― Она усмехнулась.
Я преодолела последние несколько шагов до туалета, Жаклин шла рядом.
Пот выступил на моей коже, и я прижалась к плитке, чтобы охладиться. Жаклин закрыла дверь, и я сползла на пол скомканной массой шелка и тюля. Разве это было слишком ― просить о передышке в день свадьбы?
Волна тошноты накатила на меня, добавив озноб, от которого кожа покрылась мурашками. Я подтянула колени к груди и сосредоточилась на дыхании, но ничто не могло успокоить спазмы в моем желудке.
― Ты выглядишь больной. ― Она откинула мои волосы назад. ― Я могу что-нибудь сделать?
Я попыталась сделать несколько глубоких вдохов, но тошнота превратилась в настоящую бурю. Я не только не получила отсрочку, но и чувствовала себя хуже, чем когда-либо. Я выдавила улыбку, которая, как я надеялась, должна была развеять ее беспокойство.
― Ты возненавидишь меня, если я скажу, что мне нужно прилечь?