Она на секунду замолкает, а потом удивленно говорит:
– У Мэгги?
– Ага, – отвечаю спокойно, будто это пустяк, надеясь, что она не станет расспрашивать дальше.
Я ведь не хочу от нее ничего скрывать. Правда. Просто не хочу ее разочаровать. Мама с папой всегда были моими главными болельщиками, самыми верными фанатами. И мне тяжело признать, что я уехала из Нэшвилла и отошла от мечты. Они всегда так верили в меня. Музыка в нашей семье всегда была чем-то большим.
– Что случилось? Ты в порядке? – спрашивает мама тихо, с тревогой в голосе.
Я начинаю убирать первый номер, а мысли уносят меня куда-то далеко. Думаю о песнях, над которыми работаю, и пытаюсь понять, стоит ли вообще снова начинать все с нуля. У меня был готов целый альбом. Я была в восторге, полна надежд. А потом все рухнуло. Альбом украли и записали под чужим именем. Лейбл разорвал со мной контракт. И теперь мне стыдно. Я из перспективной музыкантки превратилась в девушку, которая прячется в Бриджер-Фолз и работает в мотеле.
Черт. Жизнь правда может перевернуться за одно мгновение.
Вместо того чтобы все объяснять, я просто не объясняю. Говорю:
– Мне просто нужен был перерыв, мам. Провожу время с Мэгги. Ей нужна была помощь, так что все сложилось.
– Рада, что ты с ней. Как она? Надо бы ей позвонить.
– Все хорошо. Даже очень. Работаю над новыми песнями, наслаждаюсь городом, – говорю я. Хотя бы эта часть – правда.
– Такой милый город. Ой, меня зовет папа. Я перезвоню тебе завтра. Не пропадай, рассказывай, как у тебя дела, – и она отключается.
Я с облегчением выдыхаю – хорошо, что не пришлось сейчас все объяснять. Я просто еще не готова к этому разговору.
У моих родителей молочная ферма в Индиане, и они вечно заняты, так что неудивительно, что мама так резко попрощалась.
Когда заканчиваю убирать последний номер, возвращаю тележки с чистящими средствами и бельем, попутно пополняю запасы и переключаю стирку. Количество белья, которое мы тут стираем, просто безумное. Но я стараюсь не запускать – ради Мэгги. Мне нравится помогать ей.
Я заглядываю на кухню, проверяю, что можно приготовить на ужин, и вытаскиваю из кладовки несколько продуктов. Мэгги нет, в офисе тихо.
Ей и правда нужна помощь. Здесь столько всего сломано, и все требует ремонта или обновления.
Я смотрю в окно лобби мотеля и вижу, как подъезжает пикап Уокера. Он выходит, неторопливо направляется к офису и по дороге поправляет несколько крошащихся кирпичей у крыльца. Затем аккуратно придерживает за собой дверь и заходит внутрь.
Он идет к стойке регистрации и на секунду замирает, увидев, что за ней сидит не Мэгги, а я.
– Рыжая, – говорит он с улыбкой.
– Уокер, – улыбаюсь в ответ и нервно заправляю прядь волос за ухо. Живот сжимается, когда он подходит ближе. В груди становится тепло, и я понимаю, как рада его видеть. Он меня притягивает, как магнит.
– Зашел помочь Мэгги с раковиной, она кажется засорилась, – говорит он, ставя на пол потертую сумку с инструментами.
Горячо.
Вместо того чтобы зациклиться на том, как сексуально он выглядит с этой сумкой, я тянусь за ключами от 102-го и протягиваю ему:
– Вот. Она не говорила, что ты придешь, но, уверена, обрадуется, узнав, что ты починил раковину.
Он фыркает:
– Она на бинго. Я встретил ее на трассе, мчалась как угорелая. Сегодня ее очередь называть числа. Ни за что бы не пропустила.
Он оглядывается:
– Пахнет вкусно. Ты готовишь?
Я киваю:
– Ага. В духовке запеканка по-ковбойски.
– Не думаю, что Мэгги вообще когда-либо готовила на этой кухне.
– И не готовит. Но я сделала с запасом, так что если хочешь, можешь поужинать со мной. Должно быть готово к тому времени, как ты закончишь с раковиной, сантехник, – добавляю с усмешкой, чуть наклоняя голову.
Он фыркает от слова сантехник и, направляясь к выходу, бросает через плечо:
– Может, и соглашусь, Рыжая.
Очень надеюсь, что так и будет.
Его нет полчаса, и я как раз достаю запеканку из духовки и ставлю на стол две тарелки, когда распахивается входная дверь. Он заходит и направляется прямиком в ванную – помыть руки. Двигается по помещению свободно, будто бывал здесь тысячу раз. Будто чувствует себя как дома в пространстве Мэгги.
И я рада, что у нее есть такой человек – тот, кто всегда может прийти и помочь.
Я раскладываю еду по тарелкам и ставлю их на маленький столик на кухне – тот самый, за которым Мэгги обычно играет в карты. Он входит и неподвижно стоит посреди комнаты, пока я жестом не приглашаю его сесть и не протягиваю салфетку и вилку.
– Спасибо, я забыл пообедать и только сейчас понял, как голоден, – говорит он, садясь за стол и улыбаясь мне.
Вилка в руке вдруг кажется тяжелее, чем должна быть. Я откусываю и медленно жую, краем глаза наблюдая за ним. Уокер. Сидит напротив. Ест то, что я приготовила.
Не знаю почему, но это что-то значит. Это точно что-то значит.
Это просто ужин. Просто еда. Просто двое людей, сидящих за столом. Вот только… это не так.
Потому что воздух между нами другой. Густой. Такой, что оседает где-то в груди и делает каждое движение, каждый взгляд, каждое почти-касание слишком заметным, слишком ощутимым.
Я утыкаюсь взглядом в тарелку, стараясь сосредоточиться на еде, но это не мешает жару разливаться внизу живота. Не мешает мыслям уноситься туда, куда не стоит – в опасную, дрожащую грань между возможным и воображаемым.
Потому что это – это молчание, этот ужин, это маленькое проявление заботы – ощущается как нечто большее. Как будто мы семья.
Я точно не могу позволить себе представить, что все это – по-настоящему. Но мой предательский мозг? Он уже понесся вперед. Уже дорисовывает картинку. Уже шепчет на ухо: а вдруг?
А вдруг это могло бы стать привычным? А вдруг я бы привыкла к тому, как он сидит напротив и таскает еду с моей тарелки, будто так и должно быть? К звуку его глубокого, легкого смеха, заполняющему мою кухню.
А вдруг я привыкну к нему?
Я с трудом сглатываю. Делаю глоток воды. Пытаюсь проглотить внезапный ком, застрявший в горле.
Потому что все это – не настоящее.
Просто ужин. Просто тихий вечер. Просто иллюзия того, что никогда не должно было стать моим… Он – друг. И друг Мэгги. Я не могу позволить себе перейти эту черту.
Но когда я снова поднимаю глаза, и ловлю его взгляд, внимательный, задумчивый, полный того, что он тоже это чувствует, я понимаю, что все, я уже влипла.
Я прочищаю горло и улыбаюсь:
– Я люблю готовить, просто редко выпадает шанс делать это для кого-то, – говорю, усаживаясь напротив него, делая вид, что все под контролем.