– Милая, после такого видео весь гребаный интернет в вас влюбился. Тебе все равно придется с ним столкнуться.
Я прикусываю губу, задумавшись. Потому что да. Придется.
И, может быть, когда он увидит это чертово видео... он заскучает по тому, что сам и потерял.
Я ставлю стакан на стол и прочищаю горло:
– Знаете что? Вы правы. Надо продвигать сбор. Сделать это по-крупному. Ради ранчо.
Все головы за столом одновременно поворачиваются к Мак.
Она замирает с надкушенной булочкой в руке, озираясь на нас по очереди:
– А чего это вы на меня уставились?
Поппи наклоняется вперед, опираясь подбородком на руки:
– Потому что ты – наша маленькая королева вирусных трендов.
Кэми степенно кивает:
– Владычица соцсетей.
Мэгги добавляет:
– Царица цифровых манипуляций.
Мак хлопает глазами:
– Мне не нравится, куда вы клоните. Меня и так пожизненно закроют, когда он узнает, что я натворила.
Мэгги откидывается на спинку стула:
– Твой отец не станет злиться, если все это ради хорошего дела. Например, чтобы спасти «Уайлдер Ранчо» для Кэми.
Честно? Сейчас мне плевать. Уокер может сидеть в своей берлоге сколько влезет. А я буду рядом с Кэми. Сосредоточусь на том, как могу помочь ей. Это хоть как-то лечит, в отличие от вечного самокопания.
Я смотрю на Мак:
– Скажи честно. Ты сможешь сделать так, чтобы сбор стал вирусным?
Мак прищуривается и смотрит на меня:
– Ты имеешь в виду такое милое видео в духе "деревенский сбор средств"? Или тот вариант, где начинается массовая жажда, и женщины скупают билеты в Вайоминг, чтобы увидеть все вживую?
Мэгги стонет:
– Господи, спаси нас всех, когда Уокер это увидит.
Поппи ухмыляется:
– Однозначно второй вариант.
Мак откидывается в кресле, складывая пальцы домиком, как злой гений:
– Ну, теоретически, я могу. Но что я с этого получу?
Кэми с абсолютно серьезным лицом:
– Выживание моей семьи и сохранение ранчо, Мак.
Мак вздыхает:
– Уф. Ладно. Эмоциональный шантаж всегда на меня действует.
Мэгги ласково похлопывает ее по руке:
– Потому что ты хороший человек, дорогая.
Я смеюсь, качая головой:
– Начнем с простого. Видео, где объясняется, зачем этот сбор, почему это важно, почему ранчо нужно спасти…
Мак поднимает ладонь:
– Все, молчи. Я поняла.
Мы все молча наблюдаем, как она выхватывает телефон, хрустом разминает пальцы и тут же начинает лихорадочно строчить, как будто ей кто-то дал четкий боевой приказ.
Поппи наклоняется поближе:
– Ну что, Владычица соцсетей, какой у нас план?
Мак ухмыляется:
– Дайте мне двадцать четыре часа, и об этом сборе будут знать в каждом углу интернета.
Кэми тяжело вздыхает, качая головой:
– Господи, храни нас всех.
А Мэгги просто отпивает чай:
– Ох, начинается.
Глава 35
Уокер
Я просыпаюсь от того, что телефон вибрирует, как гребаное землетрясение.
Сначала не реагирую. В последнее время я вообще ни на что не реагирую. Но он не унимается – гудит, будто сработала тревожная сирена. Я стону, хватаю трубку и вижу: около пятидесяти пропущенных вызовов от Уилла Марена.
Это... нехорошо.
Вздыхаю, провожу рукой по лицу и отвечаю:
– Черт возьми, Уилл, кто-то умер?
Он тоже звучит так, будто не спал всю ночь:
– Нет, но вот твоя анонимность точно сдохла.
Я резко сажусь:
– Что?
Уилл прочищает горло:
– Эм… ну, короче, ты стал вирусным.
Моргаю:
– Вирусным?
– В смысле, пиздец как вирусным.
У меня в животе все сжимается. Я уже знаю, что сейчас услышу. Чувствую это кожей, как бурю, которая еще не грянула, но уже нависла.
Резко встаю, начинаю метаться по комнате:
– Ладно, насколько вирусным?
Уилл замолкает. И эта пауза звучит хуже любых слов. Где-то в голове сразу включаются сирены.
Наконец он неловко покашливает:
– Десять миллионов просмотров.
Я останавливаюсь. В комнате становится мертво тихо. Только кровь в ушах шумит.
Открываю рот… закрываю. Пробую еще раз:
– И где это всплыло?
Молчание. Долгое. Виноватое. Потом Уилл выдыхает:
– На аккаунте твоей дочки.
Я замираю. Буквально замираю. На целых пять секунд перестаю двигаться вообще. А потом взрываюсь:
– Прости, ЧТО, БЛЯДЬ?!
Уилл тяжело вздыхает:
– Мак. Она выложила видео, где ты и Вайолет поете. И… скажем так, у интернета теперь есть мнение по этому поводу.
Я зажимаю переносицу, закрываю глаза:
– Ну конечно.
Ну, а кто еще, если не Мак. Моя дочь-подросток, которая понятия не имеет, что такое личное пространство, здравый смысл или, блядь, сдержанность. Взяла и одним кликом превратила всю мою жизнь в публичный цирк.
Уилл тихо смеется, и я прям слышу, как он ухмыляется на том конце провода:
– Да, приятель, по тебе сейчас интернет сохнет. Мне звонили из People Magazine. В комментах тебя называют «Папочкой-Ковбоем».
– Прекрати, – стону я.
Опускаюсь на стул и моментально начинаю жалеть, что вообще родился:
– Я ненавижу все это.
Стою на кухне в своей хижине, пытаюсь залить весь этот позор кофеином, как вдруг снаружи резко подъезжает грузовик.
– Ладно, Уилл, мне пора.
Сразу за этим, громкий стук в дверь. Я даже не удивлен. И, конечно, когда открываю – на крыльце стоят Олли и Джек. И оба выглядят так, будто только что выиграли в покер мою душу.
Джек ухмыляется:
– Ты как, дружище? Что-то ты подозрительно тихий в последнее время.
Олли кивает:
– Слышали, у тебя тут... кризис.
Я хмурюсь:
– Мне не нужен патруль душевного здоровья.
Олли втягивает носом воздух, потом кивает в сторону пустой бутылки виски на столе:
– Ага. Ну да, ты явно на пике эмоциональной стабильности.
Джек склоняет голову:
– И чего теперь? Будешь сидеть тут, мрачно пялиться в стену, пока интернет не найдет себе нового ковбоя для обожания?
Олли ухмыляется:
– Или все-таки надумаешь помириться с Вайолет?
Я вздыхаю, не отрывая взгляда от кружки с остывшим кофе:
– Понятия не имею.
Джек скрещивает руки на груди:
– Ну, тебе стоит поторопиться с этим «понятием», потому что люди уже собираются в Бриджер-Фолз в поисках мрачного, играющего на гитаре Папочки-Ковбоя.
Это осознание накрывает меня, как товарняк в грудную клетку. Глотаю, с трудом, будто в горле застрял камень. В голове снова и снова прокручиваются сцены – Мак и Вайолет на моей кухне, хохочут, как будто делали это тысячу раз. Мак, ворующая у нее картошку за ужином, как само собой разумеющееся. То, как она смотрит на Вайолет, даже не замечая, что смотрит.