– То самое. Из «Черного Пса».
Голос садится, будто что-то сдавливает горло.
– Я видел, как ты тогда смотрела на меня. И как я смотрел на тебя.
Она задерживает дыхание, но молчит. И я продолжаю.
– А потом я увидел тебя на благотворительном вечере. И это... – я осекаюсь, качаю головой. Слов не хватает. Видеть, как она поет нашу песню, вымотанная до предела, в одиночестве, это просто вывернуло меня наизнанку. Потому что она должна была петь рядом со мной. А я должен был быть с ней. Вместо этого стоял в стороне, беспомощный и разрываемый на части. Будто смотрел, как из рук ускользает самое дорогое, что у меня было. А я даже не попытался удержать.
– Я должен был быть рядом. Вместо этого сходил с ума по тебе.
Ее губы приоткрываются, дыхание сбивается. И я понимаю – мои слова доходят до нее.
Я делаю шаг ближе, осторожно, ловя ее взгляд.
– Я не просто люблю тебя, Вайолет.
Она моргает, задерживает дыхание.
Я подхожу еще на шаг. Теперь я достаточно близко, чтобы разглядеть веснушки на ее носу и заметить, как дрожат ресницы, когда я приближаюсь.
Я говорю тихо, позволяя чувству нести смысл моих слов.
– Я люблю тебя так, будто мое сердце с самого начала знало, что ты – та самая. Люблю, будто душа не могла найти покоя, пока не нашла твою.
Качаю головой, голос дрожит, но в нем вся правда:
– Я люблю тебя так, будто всю жизнь напевал одну и ту же мелодию, даже не зная ее слов.
Она резко вдыхает, и рука поднимается, будто хочет прикоснуться, но не уверена, можно ли.
Я даю ей эту паузу. Этот выбор. Если она не готова, я не сделаю ни шага вперед.
Но когда я все же двигаюсь ближе, мы оба тянемся навстречу одновременно.
И наши лбы сталкиваются с такой силой, что у меня реально искры из глаз.
– ЧЕРТ!
Вайолет вскрикивает, отшатывается назад, держась за лицо, и раздраженно выдыхает:
– Ты издеваешься? Это ведь должен был быть наш красивый момент!
Я тоже покачнулся, потирая лоб:
– Что, черт возьми, это было? Мы что, только что выбили друг другу мозги?
Она смотрит на меня сквозь слезы и злится:
– Невероятно. Наш первый поцелуй после всего, и мы сталкиваемся лбами, как два диких козла.
Я с трудом сдерживаю смех, хотя череп реально пульсирует:
– Ну, вообще-то это ты на меня набросилась.
Она хлопает меня по груди:
– Потому что ты затянул со своим романтичным монологом!
А потом резко хватает меня за рубашку, притягивает к себе и целует так, будто хочет наверстать все потерянное.
И, черт возьми, я целую ее в ответ с той же жадностью.
Ее поцелуй, будто глоток воздуха после долгого погружения. Будто я все это время тонул, даже не осознавая, насколько мне не хватало ее, пока не почувствовал снова.
Я наклоняю голову, углубляя поцелуй, руки скользят к ее талии, притягивая ближе, настолько близко, насколько вообще возможно. Мне нужно чувствовать ее. Нужен этот контакт, нужно вернуть все, что я потерял, когда гнал ее прочь.
Я скучал по ней до безумия.
Я тихо смеюсь, глядя на нее с улыбкой. И в ее взгляде что-то меняется.
Она старается сохранять серьезность. Пытается сердиться. Но выходит у нее из рук вон плохо. Она выдыхает, качает головой, и смеется.
Сначала она смеется тихо. А потом – по-настоящему. Со смехом до слез, пока не прижимается ко мне, уткнувшись лбом в грудь и качая головой.
Я целую ее в макушку, все еще не убирая улыбку с лица.
– Похоже, мне придется многое наверстать, да? – шепчу я.
Она поднимает голову, глядит на меня сквозь блеск в глазах, и улыбается.
– Да. Но ты на верном пути, Ашер.
И в этот момент я знаю, все будет хорошо. Это не будет просто. Но все, что действительно стоит того, никогда не бывает легким. Я буду бороться за нас. Никто и ничто больше не встанет между нами. Вайолет и я, и весь мир может идти лесом.
Я выступал перед тысячами зрителей. Встречался с музыкальными продюсерами. Пережил ужасы воспитания подростка, и, поверьте, это было самое трудное из всех испытаний.
Но ничто из этого не подготовило меня к тому, что Вайолет говорит мне за минуту до того, как ее родители должны подъехать ко мне домой. Встретиться со мной впервые. А я и так уже нервничаю.
Она стоит на кухне, скрестив руки, и выглядит не менее напряженной. Это, мягко говоря, не помогает.
Смотрит на меня и осторожно произносит:
– Так... мне, наверное, стоит тебя кое о чем предупредить.
Я хмурюсь:
– О чем?
Она выдыхает:
– Мои родители... ну, они очень по тебе фанатеют. Очень.
Я моргаю.
– Что?
Она морщится:
– Прям… безумно. Типа «у мамы висел твой постер в прачечной, а папа считает тебя частью своей истории восстановления после грыжи» – вот такого уровня.
Я уставился на нее:
– Перестань прикалываться, Рыжая.
– Хотелось бы мне, чтобы это было шуткой, – отвечает она мрачно.
Я не успеваю и рта раскрыть, как во дворе тормозит машина, и у меня буквально все внутри сжимается. Во что я вляпался?
Вайолет хватает меня за запястье, взгляд – предельно серьезный.
– Просто… пожалуйста, приготовься к тому, что сейчас будет.
– В смысле? Я не понимаю.
– Поймешь, – бурчит она как раз в тот момент, когда в дверь раздается стук, три коротких, резких удара, как будто я задолжал кому-то денег.
– Господи, – выдыхаю я. – Я встречаюсь с твоими родителями или ФБР?
Вайолет что-то пробормотала, но я не расслышал, кровь гудела в ушах, пока тянулся к ручке. Я открываю дверь…
И в ту же секунду начинается настоящий хаос.
– НИ ХРЕНА СЕБЕ!
Отец Вайолет отшатывается, хватаясь за грудь, будто у него приступ, не иначе. Ее мать вскрикивает пронзительно и хлопает мужа по руке:
– Илай, язык!
Но Илай ее даже не слышит. Он смотрит на меня, глаза круглые, будто сейчас упадет в обморок.
– Это… ты… Ты – Ашер Уайатт?!
Вайолет стонет:
– Пап, пожалуйста, не надо…
– Ты хоть понимаешь, что значит этот человек для меня?! – вопит Илай, разворачиваясь к дочери, как будто она лично предала родную семью. – Мы с твоей матерью танцевали под Whiskey Sunrise на нашем медовом месяце! Его голос помог мне пережить операцию по удалению грыжи!
Я моргаю:
– Эм… вау. Это…
– Операцию по удалению грыжи, Ашер! – повторяет он, будто это должно скрепить нашу связь на всю жизнь.
Мать Вайолет до сих пор не моргает, смотрит на меня так, будто я сейчас исчезну в клубах волшебного дыма.
– У меня твой постер висел в прачечной.
Вайолет тихо стонет:
– Господи. Мам...
А ее отец уже проходит внутрь без приглашения и начинает медленно крутиться на месте, будто попал на экскурсию по дому Элвиса.