Сердце замирает. Потому что зацепило не «лейбл». А это самое «мы».
Мы даже не обсуждали название. Но мне оно нравится. Я держусь перед Лорой, но как только остаюсь с Уокером наедине – просто разрываюсь на поцелуи.
Он говорит это так, будто все было решено с самого начала. Будто и представить не мог по-другому. И вот так просто появляется Red Records8.
А потом, как-то между делом, нас затягивают в фотосессию у нас дома. В буквальном смысле.
Мэгги, которая теперь явно главная на площадке, вручает нам аркан и командует:
– Сделайте вид, что так и было. Естественно.
Уокер, который совершенно не заинтересован в том, чтобы быть моделью, облокачивается на свою лошадь и выглядит настолько чертовски брутально, что это даже неприлично. Я же в этот момент просто стараюсь не отключиться, потому что Уокер в своей стихии, это нечто. Слишком много. Слишком хорошо.
Фотограф говорит:
– Так, давайте снимем вас вдвоем на лошадях.
Уокер ухмыляется:
– Думаешь, сможешь прокатиться со мной, Рыжая?
Я ухмыляюсь в ответ:
– Хоть на край света, Ашер.
Кэми с края площадки хлопает в ладоши:
– Все. Это обложка альбома.
Поппи кивает:
– Идеальное фото для журнала.
Мак, делая снимок на телефон, бормочет:
– Интернет сейчас просто взорвется.
Уокер усмехается, поправляя шляпу:
– Мы закончили?
Мэгги отмахивается:
– Да тише ты, красавчик.
Фотограф делает еще пару кадров, потом отступает назад:
– Все, снято. Получится просто шикарно.
Уокер наклоняется ко мне с седла, не сводя с меня глаз:
– Знаешь, Рыжая, мне начинает нравиться эта наша тема с «работаем вместе».
Я улыбаюсь:
– Правда?
Он усмехается:
– Ага. Особенно когда ты смотришь на меня вот так.
Сердце делает сальто.
Мак стонет:
– Боже, да поцелуй ты ее уже.
Уокер ухмыляется:
– Ну... тут не поспоришь.
И пока я еще пытаюсь осознать, что происходит, он наклоняется и целует меня, прямо здесь, на лошади, на фоне заката.
Мэгги хлопает в ладоши. Кэми мечтательно вздыхает.
Поппи орет:
– Как с обложки Hallmark!
Мак уже что-то строчит в телефоне:
– Это точно завирусится.
А я? Я просто таю в объятиях Уокера, посреди этого хаоса, любви и безумия, которое зовется Бриджер-Фолз.
Потому что вот оно. Это дом.
И я бы ни за что не променяла его ни на что в мире.
Глава 39
Уокер
Есть две вещи, которые я клялся никогда не делать в своем баре: петь караоке. И петь караоке с Вайолет.
И вот я стою у микрофона, держу за руку свою девушку, а вся ее семейка орет нам в поддержку, будто мы вот-вот возьмем чертов «Грэмми».
– Это ошибка, – бормочет Вайолет сквозь зубы и сверлит меня взглядом, пока из колонок начинают играть первые аккорды It's Your Love в исполнении Faith Hill и Tim McGraw.
– Сейчас ты так думаешь, – шепчу я, сжимая ее ладонь. – Подожди, когда услышишь, как я запою.
Илай фыркает из-за стойки:
– Парень, мы и так знаем, что ты умеешь петь. Давай уже.
Мэгги, которая самоназначилась главной заводилой караоке-вечера, машет бутылкой пива:
– Меньше болтовни, больше пения, голубки!
Я бросаю взгляд на Вайолет, у нее щеки уже залились румянцем: от виски и от того, что в баре на нас уставился каждый, до единого.
– Ну что, бросишь меня одного, Рыжая? – дразню я.
Она выпрямляется, глаза сверкают, будто она выходит на бой:
– Черта с два.
И я смотрю ей в глаза, и начинаю петь.
И, боже, на миг забываю, как меня вообще зовут.
Вайолет подается к микрофону, голос у нее хрипловатый, тягучий, с дерзкой ноткой, и это ее чертово «все» прямо в голосе.
Она подмигивает, и все. Меня как ветром сдуло.
Толпа замирает, чуть покачиваясь в такт. Кажется, мы справились.
Кэролайн и Илай хлопают в ладоши, как гордые родители на школьном утреннике. Мак забралась на барный стул и размахивает руками, будто попала на концерт в «Солджер Филд». Кэми с Мэгги? Уже заключают пари, начнем мы целоваться на сцене или подождем до финала.
А моя Рыжая? Она пытается сдержать улыбку, но я все вижу, как смягчается ее взгляд, как она чуть ближе склоняется ко мне, когда я пою следующую строчку.
К последнему припеву она уже смеется в микрофон, качает головой, будто не верит, что все это по-настоящему.
Я тоже не верю.
Потому что вот это – стоять рядом с ней, петь, пока весь бар смотрит на нас, а наши близкие болеют за нас –
это один из тех моментов, которые остаются с тобой на всю жизнь.
Песня заканчивается, и бар взрывается аплодисментами. Илай поднимается, поднимает стакан и качает головой:
– Вот черт. У вас, дети, химия просто зашкаливает.
Мак указывает на нас пальцем:
– Вы отвратительны.
Кэролайн вздыхает, глаза мечтательные:
– Они идеальны.
Вайолет стонет и хватает меня за руку:
– Уходим.
Она тянет меня к выходу, а я только смеюсь, пока двери бара захлопываются за спиной. Снаружи прохладно и тихо. Только вдалеке гудит музыкальный автомат.
– Могла не тащить, я бы и сам пошел, – дразню я, чуть склонив голову.
Она поворачивается ко мне, щеки все еще пылают, глаза сверкают. И без единого слова хватает меня за рубашку и тянет вниз, в поцелуй.
Быстрый. Жаркий. С тем же током, что был на сцене.
Мы целуемся, как будто все это, и музыка, и бар, и овации, нечто невозможное. И все равно происходящее, реальнее некуда.
Когда она, наконец, отстраняется, ее губы припухли от поцелуев, дыхание сбито.
Я ухмыляюсь:
– Ну как, понравилось? В этот раз, без сотрясений.
Она смотрит зло, но при этом улыбается:
– Заткнись.
Я заправляю выбившуюся прядь за ее ухо, голос становится тише:
– Я серьезно, Рыжая. Все по настоящему. С тобой.
Секунду она молчит. Просто смотрит, будто вдруг поняла что-то важное.
А потом шепчет:
– Я тоже.
И вот в этот момент я понимаю, что никогда я не отпущу ее.
Я многое успел в этой жизни.
Сделал успешную музыкальную карьеру, стал отцом, управлял баром. А теперь я основал свой лейбл.
Но стоять перед чертовой лошадью и пытаться придумать, как удивить свою девушку так, чтобы это не выглядело тупо, почему-то самая стрессовая хрень из всего, что я когда-либо делал.
Шторми, серая кобыла рядом, громко фыркает, будто заранее выносит приговор.
Я кидаю на нее взгляд:
– Только не начинай.
Она дергает ухом, абсолютно не впечатленная.
Позади меня стоят Мэгги, Илай, Кэролайн и Мак.
Мэгги драматично вздыхает: