На висках Ивана вздулись багровые вены. Маленькие, похожие на пуговки глазки впились в служанку, словно он пытался с помощью магии заставить ее исчезнуть с лица земли. Конечно, Воронскому это не удалось, он даже не напугал Али Мак-Кэб, поскольку та оказалась твердым орешком. Никого подобного ей он еще не встречал.
Женщина приехала из Англии в Россию с невестой графа Зенкова двадцать с лишним лет назад, и к ней всегда относились как к доброму другу, а это не могло не вызвать в Али привязанности к хозяевам и уверенности в их правоте.
— Как ты смеешь сомневаться во мне? Я представляю Церковь.
— Церковь? — с любопытством спросила Али. — Но их много, и таких разных. К какой же вы принадлежите?
Иван поежился от столь смелого вопроса:
— Ты о ней не знаешь, старуха, она создавалась далеко отсюда.
Али почти ожидала таких слов, ибо Воронский уже много раз уходил от обсуждения религиозных тем и никогда не раскрывал названия монастыря, к которому принадлежал. Но его уклончивый ответ только разбередил ее любопытство и подогрел горячий ирландский темперамент.
— Как далеко, господин? Где — вверху или внизу?
Иван уже был готов взорваться, но передумал, предпочтя свой обычный оскорбительный тон:
— Неужели ты можешь иметь малейшее понятие о той провинции, из которой я родом? Не собираюсь обсуждать подобные вопросы с тупой служанкой. Этим я только унижу себя.
Али выразительно хмыкнула и так энергично заерзала на месте, что чуть не свалилась со скамейки. Зинаида протянула руку, чтобы поддержать ее, и подняла глаза на обозленного мужчину. Вряд ли между ними может установиться мир. Они смотрели друг на друга так, будто намеревались драться на дуэли насмерть. И чтобы как-то ослабить напряжение и предотвратить дальнейшие перепалки, княжна попыталась смягчить свой тон, обращаясь к священнику:
— Вполне понятно, что ссоры — из-за неудобств, которые преследуют нас в пути. Но умоляю вас обоих воздержаться от дальнейших стычек, иначе наша поездка станет сплошным кошмаром.
Если бы Иван родился более разумным человеком, то прислушался бы к просьбе Зинаиды, так как в ее словах чувствовалась мудрость, и заодно восхитился бы блеском огромных зеленых глаз, обрамленных темными ресницами и смотревших из-под дугообразных бровей. В темных зрачках княжны горели все оттенки зеленого — от темного до нефритового со светло-коричневым ободком вокруг. Будь он настоящим мужчиной, ему пришлись бы по вкусу светло-кремовая кожа, румянец на щеках и великолепные правильные черты лица, а может быть, изящный нос, чувственный рот красивой формы и грациозная линия шеи. Без сомнения, если бы священник обладал глубоким умом и пылким сердцем, то редкая красота его подопечной не оставила бы его равнодушным. Но Иван Воронский больше всего любил себя, а женские чары считал происками дьявола, направленными на то, чтобы отвлекать необыкновенных мужчин от избранного пути.
— И не надейтесь на мое молчание. Княгиня Анна будет знать обо всем, княжна. Вы позволили служанке оскорбить меня, и я обо всем доложу по приезде.
Змеиный шепот Ивана заполнил карету, и, несмотря на жаркий день, Зинаида ощутила, как от дурного предчувствия по спине пробежали мурашки. Сомнений в том, что это за человек, не оставалось. Не желая выслушивать его далее, она ответила с угрозой в голосе:
— Говорите, что пожелаете, сударь, я же в свою очередь постараюсь предупредить государя о тех, кто еще лелеет надежду на то, что какой-нибудь польский самозванец и Лжедимитрий займет российский трон. Уверена, что патриарх Никита сочтет ваши симпатии опасными. Вы ведь в курсе, что его самого недавно освободили из польской тюрьмы, и вряд ли пребывание там оставило у владыки добрые воспоминания.
Маленькие глазки Ивана злобно заблестели.
— Опасные симпатии? Невероятно! Откуда взялись такие нелепые мысли?
— Неужели я ошиблась? — с трудом пряча гнев, заговорила Зинаида с невероятным апломбом. — Простите, сударь, но я не могу не припомнить два случая, когда поляки пытались посадить на трон человека, притворившегося сыном покойного государя Ивана. Сколько раз будет рождаться новый Димитрий и претендовать на трон отца?