Всего несколько минут назад Дугал Маклейн был весьма близок к тому, чтобы выиграть в вист кучу денег. Однако единственный взгляд, совершенно случайно брошенный им в окно, вынудил его издать громкое восклицание, бросить на стол карты, вскочить со стула и ринуться вон из комнаты, к великому изумлению его партнеров по игре.
Задержавшись на ступеньках крыльца, Дугал, пожалуй, с не меньшим изумлением взирал на валивший с неба густой снег. Только одно могло вызвать подобный снегопад в апреле – проклятие Маклейнов. Это оно вызывало бури и ураганы в тех случаях, когда кто-нибудь из Маклейнов приходил в гнев, но проявления природной стихии варьировались в зависимости от нрава конкретного члена этого семейства. Грегор, всегда холодный и сдержанный по натуре, вызывал холод и снегопад. Много снега, массы снега, немыслимое, сточки зрения обыкновенного лондонца, его количество. И потому Дугал должен найти своего брата, найти как можно скорее.
На Сент-Джеймс-стрит было полно народу. Люди, пригибаясь от порывов ветра, двигались быстро, спеша укрыться от внезапной непогоды и с огромным удивлением и даже страхом глядя на небывалое явление. И лишь один человек, казалось, не обращал внимания на холод и ветер, мало того, он, казалось, испытывал удовольствие от того, что его обнаженная голова запудрена снегом.
– Грегор! – выкрикнул Дугал.
Когда тот приблизился, Дугал увидел, что губы у брата побелели.
– Хочу попросить тебя об одолжении, – произнес Грегор. – Моя лошадь там, в конце улицы. Могли бы мы воспользоваться твоим экипажем?
– Разумеется.
Дугал бросил взгляд на своего выездного лакея, и тот поспешил отправиться за лошадью Грегора. Через несколько минут карета уже катила с грохотом по мостовой, а верховая лошадь Грегора рысила за ней.
Грегор обратил на брата горящий негодованием взгляд и сообщил:
– Венеция Оугалви похищена.
– Господи помилуй! Кто посмел это сделать?
– Рейвенскрофт.
– Этот щенок? Да у него никогда не хватило бы храбрости на такое дело!
– Можешь считать его дохлым щенком с той минуты, как я до него доберусь, – процедил Грегор сквозь зубы, а его глаза сделались похожими на две зеленые льдинки. – Он хитростью вынудил Венецию уехать из города.
Венеция уехала с этим подонком по своей воле? Дугал посмотрел на брата из-под полуопущенных век. Венеция и Грегор дружили с детства, так долго, что в городе никто не распускал язык по поводу их совместных утренних верховых прогулок и откровенно приятельских, свободных от всякой чопорности отношений. Неужели отношения с Рейвенскрофтом значили для Венеции нечто большее?
– Ты считаешь, что Венеция и Рейвенскрофт… – начал Дугал, но брат прервал его резким выкриком:
– Нет!
Дугал вытаращил глаза, когда после этого короткого слова неистовый, бешеный порыв ветра налетел на карету с такой силой, что ее со скрежетом проволокло по мостовой.
– Она была подло обманута! – прорычал Грегор.
Глядя на то, как ветер вталкивает снег в каждую щелку в одной из стенок кареты, Дугал проговорил как мог спокойнее и убедительнее:
– Конечно, ее обманули. Венеция не согласилась бы на такой нелепый поступок, как бегство, даже если бы без памяти влюбилась в кого-либо.
За этими его словами последовал еще один мощный удар ветра. Дугал поморщился:
– Грегор, прошу тебя! Нас просто сдует с дороги!
Грегор ухватил себя руками за коленки и сделал глубокий вдох, стараясь успокоиться.
– Если хочешь удержаться на дороге, прекрати городить глупости, – сказал он. – Венеция вовсе не сбежала. Рейвенскрофт сказал ей, что ее мать, которая находится в Стерлинге, тяжело больна. Слуга Рейвенскрофта рассказал мне о планах этого ничтожества: как они поедут в Гретна-Грин, как хозяин скажет Венеции всю правду, когда они отъедут настолько далеко от Лондона, что возвращаться будет поздно. Еще он сообщил, что у этого прощелыги огромные долги, а также что сегодня утром он должен был драться на дуэли с лордом Алстером, но не явился на место встречи.
– Трус! – Дугал тряхнул головой. – Но ты, наверное, хорошо заплатил человеку Рейвенскрофта за эти сведения.
– К моему немалому удовольствию, этому пройдохе не понравилось, что его держат за лодыжки, вывесив из распахнутого настежь окна.
Дугал рассмеялся.
– Рейвенскрофт намерен свернуть на дорогу, ведущую к северу, у перекрестка возле Пикмера и надеется, что Венеция этого не заметит.
– Не заметит? На дороге, по которой уже проезжала много раз?
– Рейвенскрофт – не самый умный из людей. Мир ничего не потеряет, если он умрет.
– Грегор, если ты совершишь нечто опрометчивое, разразится скандал, расплачиваться за который придется Венеции. Самое лучшее – найти ее и вернуть домой целой и невредимой, а с Рейвенскрофтом разделаться позже.
– Так я и сделаю, если дело не зашло слишком далеко.
Дугал помрачнел.
– Ты считаешь, что этот недоносок может надругаться над ней?
При этих словах Грегор сжал кулаки, а сердце у него забилось так, что он почувствовал звон в ушах.
– Если Рейвенскрофт хочет жить, ему не стоит прикасаться к ней даже кончиком пальца.
– Не могу поверить, что он надеется выйти сухим из воды!
– Веришь ты или нет, но слуга Рейвенскрофта думает, что этот идиот планирует уехать из Англии, чтобы избежать дуэли и не платить долгов.
– Вместе с Венецией? Чепуха собачья!