— Черт подери, красавица! — восторженно воскликнул Элмсбери. — Да вы самое очаровательное существо, которое я когда-либо видел, клянусь самим дьяволом!
— Что вы такое говорите, милорд, — с достоинством ответила Эмбер и стрельнула глазами на лорда Карлтона, который смотрел на нее так, что от этого взгляда у Эмбер мурашки пробежали по рукам и спине. — Я боялась… я боялась, что вы уехали.
Он улыбнулся:
— Местный кузнец уехал на ярмарку, и нам пришлось подковывать лошадь самим, — он оглянул ся. — Ну, с чего начнем?
Лицо Брюса Карлтона выражало ленивое любопытство, что озадачило Эмбер, она чувствовала себя беспомощной, неловкой и сердилась на себя. Как ей произвести на него хорошее впечатление, когда она не может придумать, о чем с ним говорить. Да еще если он заметит, что она то краснеет, то бледнеет, стоит и смотрит на него, как глупая гусыня?
Старуха зеленщица закончила начищать сапоги, каждый из джентльменов дал ей по монете, и та ушла. По дороге она обернулась и взглянула на Эмбер, которая начала смущаться, потому что все не сводили глаз с кавалеров и уж, конечно, удивлялись: что может делать здесь эта деревенская девчонка в такой компании. Эмбер могло бы льстить такое внимание, но к чему это приведет. Надо увести их подальше, в тихое и безопасное место.
— Я знаю, куда надо пойти в первую очередь, — сказал Элмсбери. — Вон к той лавке, где продают испанское вино. Увидимся на перекрестке на окраине деревни, Брюс, когда солнце будет вон там, — и он указал на точку над головой, потом снова поклонился, и они с товарищем ушли.
Эмбер секунду колебалась, ожидая, что Брюс предложит куда-нибудь пойти, потом повернулась и направилась туда, где стоял позорный столб — деревянный чурбан — и размещался большой шатер, в котором шло представление. Народу там скопилось немало, но зато это место не в центре ярмарки. Брюс шагал рядом и некоторое время они не разговаривали. Эмбер была даже довольна, что при таком шуме невозможно говорить, иначе пришлось бы кричать. Она надеялась, что он так и подумает,
Эмбер терзало чувство неполноценности, страха из-за того, что каждое ее слово и движение покажутся ему глупыми. Вчера ночью, лежа в постели, она представляла себя веселой, кокетливой, очаровывающей Карлтона так, как она умела очаровывать Тома Эндрюса и Боба Старлинга и еще многих других. Но сейчас она еще раз осознала: ту пропасть, которая их разделяла, и не знала, как преодолеть ее. Все чувства и ощущения до боли обострились, все, что она видела, казалось неестественно великолепным.
Эмбер, чтобы как-то скрыть свое смущение и растерянность, с преувеличенным вниманием разглядывала товары в каждой лавке, мимо которых они проходили. Наконец, когда они подошли к прилавку, где молодая женщина торговала сверкающими украшениями, лорд Карлтон посмотрел на Эмбер.
— Вам хотелось бы что-нибудь из этого?
Она ответила ему быстрым удивленным и вместе с тем восхищенным взглядом. Все выставленные на прилавке товары казались ей чудесными, но ведь они ужасно дорогие. Она никогда не носила подобных украшений, хотя уши у нее были проколоты — Сара сказала, что после замужества она будет носить серьги, которые ей оставила в наследство мать. Поэтому, если она теперь явится домой в серьгах, дядя Мэтт рассердится, а тетя Сара снова заведет разговор о замужестве. Но желание иметь такие сережки, и тем более от его сиятельства, было так велико, что Эмбер не могла не поддаться искушению.
— Я хотела бы сережки, милорд, — ответила она без колебания.
А молодая женщина за прилавком уже начала громко расхваливать товары, предлагать ожерелья, гребешки и браслеты. Когда Эмбер упомянула о серьгах, продавщица схватила пару сережек с грубо ограненным стеклом, цветным и прозрачным.
— Посмотрите на эти, милочка! Такие серьги и графиня могла бы носить, честное слово! Ну-ка наклонитесь, я примерю их вам. Так, чуть поближе, ну вот. Теперь поглядите на нее, ваша светлость, совсем другой человек, настоящая благородная дама, чтоб я провалилась! Посмотрите на себя в зеркало, моя дорогая, — клянусь, никогда не видела такого превращения, мадам…
Она засуетилась, подставила зеркало, чтобы Эмбер полюбовалась на себя, не переставая восхищаться удивительному преображению. Эмбер чуть наклонилась, откинула с лица волосы, чтобы видеть уши, и глаза ее засияли счастьем. Серьги придавали ей величественный и немного заносчивый вид. Эмбер улыбнулась лорду Карлтону — интересно, что он думает о ней теперь. Ей страшно захотелось иметь эти серьги, но она побоялась слишком явно обнаружить свое желание. Карлтон добродушно улыбнулся и спросил торговку:
— Сколько?
— Двадцать шиллингов, милорд.
Он вынул из кармана две золотые монеты и бросил их на прилавок.
— Серьги того стоят, — заметил он.
Они пошли дальше по ярмарке. Эмбер восхищалась подарком. Она не сомневалась, что серьги сделаны из золота, а камни — алмазы и рубины.
— Я сохраню их на всю жизнь, ваша светлость! И клянусь, не надену никаких других украшений!
— Рад, что они вам понравились, моя дорогая. Ну, что будем делать дальше? Может быть, посмотрим представление?
Кивком головы он указал на шатер, к которому они приближались. Эмбер давно мечтала побывать на спектакле, потому что, сколько она себя помнила, всякие представления запрещались властями. Она бросила быстрый взгляд на шатер бродячего театра, но заколебалась. Во-первых, она боялась, что встретит кого-нибудь из знакомых, а во-вторых, она хотела побыть с ним наедине, а не на людях.
— Ну… честно говоря, сэр, не думаю, что моему дяде понравится, что я пойду туда…
И пока Эмбер стояла рядом с ним, желая, чтобы он сам принял решение, она вдруг увидела не более чем в десяти ярдах Агнес, Лизбет Мортон и Гертруду Шейкерли. Девушки смотрели на Эмбер во все глаза, открыв рот, полные возмущения, любопытства, разъяренные от зависти. Глаза Эмбер на мгновение встретились со взглядом кузины. Эмбер сразу же отвела их и сделала вид, что никого не заметила. Она стала нервно перебирать края шляпы.
— Вот это да, ваша светлость! — пробормотала она. — Ведь это моя кузина! Она сейчас же помчится и все расскажет тете. Пойдемте-ка вон туда…
Она не обратила внимание на улыбку Карлтона, она уже торопилась подальше от опасного места, пробираясь сквозь толпу, и Карлтон, даже не повернув головы в сторону кузины и девушек, последовал за ней. Эмбер же оглянулась разок, чтобы убедиться, что Агнес не идет за ней следом. Но все же Эмбер испугалась. Агнес обязательно расскажет Саре и Мэтту, что видела ее на ярмарке. Они с Брюсом должны уйти отсюда поскорее и подальше, а что она проведет час-два в его обществе, Эмбер уже решила, и неважно, какие неприятности ожидают ее потом.
— Здесь кладбище, — торопливо сказала она. — Пойдемте и загадаем желание у колодца.
Он остановился, Эмбер посмотрела на Карлтона с опаской и вызовом.
— Дорогая моя, — ответил он, — думаю, вы навлечете на себя лишь неприятности. Очевидно, ваш дядя — добропорядочный джентльмен, я уверен, он не одобрил бы того, что его племянница находится в компании кавалера. Вы слишком молоды, чтобы знать это, но пуритане и кавалеры не доверяют друг другу, особенно, если речь идет о женщинах.
Его речь прозвучала так же неторопливо и с той же мягкой снисходительностью, которые так пленили ее накануне вечером. Эмбер чувствовала за его безразличным тоном характер — неумолимый, яростный и даже жестокий. Неспособная распознать свои собственные желания, она смутно осознавала потребность сорвать с него маску светской любезности, которая тщательно скрывалась под внешней сдержанностью.
Немного осмелев, она ответила ему беспечным тоном:
— Меня вовсе не беспокоит, что скажет дядя, а тетя всегда верит мне на слово. И вообще, это моя забота, ваша светлость. Так что, пожалуйста, сэр, я хочу загадать желание.