— Слезь! — Лазарь попытался вытолкнуть брата. — Ты меня раздавишь, медведь!
— Не ори. Ориентируюсь.
— Ориентируйся не на мне!
Грязь под ними дернулась. Словно огромное существо вздохнуло во сне. Лазарь замер.
— Гор... это что подо мной?
— Не знаю. И знать не хочу. Вставай.
Они поднялись, отряхиваясь. Грязь липла к одежде, теплая и склизкая. Запах ударил в нос — сладковатая гниль с горьким привкусом. Как в морге, только хуже.
— Фу, блин! — Лазарь выплюнул черную жижу. — Это что, какашки мертвецов?
— Не смеши меня, — Гордей брезгливо стряхнул комок с рукава. — Хотя... пахнет похоже.
— Срань господня! Это реально какашки?!
— Док, заткнись и посмотри вокруг. У нас компания.
Лазарь поднял голову и замер.
Навь встретила их серым небом без солнца, без облаков. Просто пустота, излучающая тусклый свет. Под ногами — черная земля, местами покрытая той самой пульсирующей грязью. А вокруг...
Вместо деревьев из земли торчали скелеты. Огромные, явно не человеческие. Ребра великанов образовывали арки, черепа размером с дом смотрели пустыми глазницами. Некоторые шевелились — медленно, словно во сне, поворачивая головы вслед за движением.
— Нишутя себе, — выдохнул Лазарь. — Это что за кладбище гигантов?
— Это Навь, — Гордей проверил двустволку. Патроны на месте, но металл покрылся инеем. — Мир мертвых. Чего ты ждал, цветочки?
— Ну точно не это!
Вдалеке виднелся город. Обычные дома, пятиэтажки, даже телевышка торчала. Но что-то было не так. Присмотревшись, Лазарь понял — здания стояли под неправильными углами. Одни наклонились, другие висели в воздухе, третьи были перевернуты крышами вниз.
— Гравитация сломалась? — Лазарь потер глаза.
— Или архитектор был мертвым. Док, медальон!
Гордей схватился за грудь. Под рубашкой что-то грелось.
— Горячий! Прямо жжет!
— Рар говорил — защита от морока. Значит, морок уже пытается влезть в головы.
— Супер. День начинается отлично. Стоим по колено в дерьме мертвецов, вокруг скелеты машут ручками, а впереди город-перевертыш. Что дальше?
— Дальше? — раздался голос из-за ближайшего скелета. — Дальше либо сдохнете, либо станете как я. Третьего не дано!
Из-за гигантских ребер вышел мужик. Самый обычный русский мужик — ушанка со сломанным козырьком, ватник с прожженными дырками, кирзовые сапоги, стоптанные до невозможности. В руке — армейская фляжка. От него пахло водкой, табаком и еще чем-то... старым. Как от вещей с чердака.
— Опа, живые! — лицо мужика расплылось в улыбке. Не хватало половины зубов. — Давненько не видел! Сколько лет прошло... или веков? А, какая разница!
Братья переглянулись. Гордей незаметно передвинул палец на спусковой крючок.
— Ты еще кто? — спросил Лазарь.
— Степаныч я. Местный... как его... — мужик почесал затылок. Под ушанкой что-то зашевелилось. — Экскурсовод! Во, точно! По Нави вожу всяких идиотов.
— Почему идиотов? — обиделся Лазарь.
— А кто еще живым в Навь полезет? Нормальные люди дома сидят, детей растят, водку пьют. А вы вот приперлись. Значит, либо психи, либо герои. Но героев я лет сто не встречал. Все передохли.
— Обнадеживающе, — буркнул Гордей.
— А что вы хотели? — Степаныч сделал глоток из фляги. Запах спирта ударил в нос. — Тут Навь, детка! Тут все помирают. Даже мертвые.
— Как это — даже мертвые? — Лазарь шагнул ближе.
— А вот так! Помер ты, думаешь — все, конец мучениям? Хрен там! Попал в Навь — мучайся дальше. А если не повезет — помрешь еще раз. И попадешь еще глубже. А там... — Степаныч передернулся. — Там лучше не бывать.
— Ты давно здесь? — спросил Гордей.
— О, давно! При Александре Первом помер. От французской картечи. Бородино, мать его растак!
Степаныч гордо выпятил грудь. Ватник распахнулся, показывая дыру размером с кулак. Сквозь нее было видно позвоночник.
— И остался здесь? Почему?
— А куда идти? — Степаныч философски развел руками. — Жена небось уже замуж вышла. Сто раз правнуков нарожала. Дети выросли, забыли батю. Внуки меня и не знали. А тут... тут хоть водка не кончается!
— Почему не ушел дальше? В рай там, или... — начал Лазарь.
— В раю скучно, в аду тесно, а здесь... — Степаныч сделал еще глоток. — Здесь хоть есть с кем выпить. Даже если это мертвецы.
— И ты просто... бродишь тут сотни лет?
— Не просто брожу! Я вожу таких вот дураков, как вы. Показываю дорогу. За умеренную плату.
— Какую плату? — напрягся Гордей. — У нас денег нет. То есть, есть, но вряд ли твои деньги.