— Деньги? — Степаныч расхохотался. Смех был как кашель туберкулезника. — На кой мне деньги? Я двести лет мертвый! Мне истории нужны. Свежие, из мира живых. Расскажете пару баек — проведу куда надо.
— Только истории?
— А что еще с вас взять? Души у вас пока целые, кровь горячая... хотя погоди-ка.
Степаныч подошел к Лазарю, принюхался. Младший Морозов отшатнулся — от мертвеца пахло землей и тленом.
— Тааак, — протянул проводник. — А ты, парень, не совсем живой уже. Холодком от тебя тянет. Нездешним холодком.
— Это семейное, — буркнул Лазарь.
— Семейное?
— Типа, — согласился Гордей. — Нам нужно в центр Нави. К дворцу Чернобога.
Степаныч присвистнул. Изо рта вылетело что-то маленькое и черное — то ли муха, то ли кусок легкого.
— Ну вы даете! Прямо к Черному Владыке? Это ж самоубийство!
— У нас там дед, — отрезал Лазарь. — И мы его заберем.
— Ваш дед у Чернобога? — Степаныч покачал головой. — Тогда соболезную. Был дед, да сплыл. Никто от Черного Владыки не возвращался.
— Мы будем первыми.
— О, какие смелые! — Степаныч еще раз глотнул из фляги. — Ладно, по рукам. Истории в дороге расскажете. Пошли, пока местные не проснулись.
— Местные?
— Заложные покойники. Они тут везде. Днем спят, ночью бродят. А сейчас как раз...
Вдалеке раздался вой. Потом еще один. Десятки голосов подхватили, сливаясь в жуткий хор.
— ...просыпаются, — закончил Степаныч. — Пошли быстрее. Они голодные после сна.
***
Степаныч вел их между скелетами великанов. Каждый шаг отдавался гулким эхом, словно они шли внутри огромного музыкального инструмента. Кости резонировали, издавая низкий гул.
— Не трогайте ничего, — предупредил проводник. — Не смотрите в глазницы. И главное — не отвечайте, если кто заговорит.
— А что будет, если ответить? — Лазарь, конечно, тут же уставился в ближайший череп.
— Станешь частью скелета. Будешь торчать тут до скончания времен. Или пока кто-нибудь не ответит тебе. Тогда поменяетесь местами.
— Весело у вас тут.
— Навь — не курорт. Тут свои правила. Первое и главное — не верь глазам. Особенно своим.
— Это как? — Гордей обошел подозрительно шевелящуюся кость.
— А вот так! Видишь дерево? — Степаныч ткнул вперед.
Действительно, между скелетами росло дерево. Черное, корявое, но живое. Даже листья были.
— Это не дерево. Это Федька-висельник. Повесился в 1876 году. Теперь притворяется деревом, ловит зазевавшихся.
— А если действительно дерево?
— Тогда это еще хуже. Живое в Нави долго не живет. Либо становится мертвым, либо чем-то средним. А среднее — самое поганое.
Они вышли к реке. Черная вода текла... вверх. По склону холма, игнорируя все законы физики.
— Река Слез, — объявил Степаныч. — Не пейте, не трогайте, не смотрите на отражение.
— Почему? — Лазарь уже наклонился к воде.
Гордей дернул его за шиворот.
— Потому что будешь вечно плакать, — пояснил Степаныч. — Видишь на дне?
Братья присмотрелись. На дне реки лежали лица. Сотни, тысячи лиц. Все плакали, рты открыты в беззвучных рыданиях.
— Это те, кто попил. Теперь их слезы — часть реки. И так будет всегда.
— А как перейти?
— По мосту, как все нормальные... то есть ненормальные люди.
Мост оказался из костей. Человеческих. Хруст под ногами отдавался в желудке.
— Не думайте о том, что это были люди, — посоветовал Степаныч. — Думайте, что это... ветки. Да, сухие ветки.
— Ветки не хрустят ТАК, — поморщился Лазарь.
На середине моста он остановился, стащил перчатку поправить волосы. Замер.
— Док? — Гордей обернулся. — Что?
— Ногти... — Лазарь смотрел на свою руку.
Ногти были синими. Не голубоватыми, как от холода. Синими, как у утопленника.
— Давно они такие? — тихо спросил Гордей.
— Не знаю. В усадьбе вроде нормальные были.
— Это Навь, — Степаныч покачал головой. — Она проявляет то, что скрыто. У тебя внутри холод, парень. Мертвый холод. И он прорывается наружу.
— Но я живой!
— Пока. Но ненадолго, судя по ногтям. У тебя проклятие?
— Типа того, — Лазарь натянул перчатку обратно. — Родовое.
— Ооо, родовые самые поганые. От них не избавишься. Только если...
— Что?
— Не, забудь. Это не для живых способ.
Они дошли до конца моста. Впереди расстилались Поля Скорби — бесконечная равнина серой травы под серым небом. Кое-где торчали черные деревья с веревками на ветвях.
— Не смотрите на висельников, — в который раз предупредил Степаныч. — Они...