— Лазарик, — она протянула руки. — Прости меня. Я была неправа. Но я вернулась. Вернулась за вами.
— Это не она! — Гордей схватил брата за плечо. — Док, это Мара! Не слушай!
— Гордеенька, — женщина повернулась к старшему. — Ты всегда был таким серьезным. Прямо как папа. Но я люблю вас обоих. Одинаково.
— Заткнись! — Гордей поднял двустволку. — Наша мать мертва. Пьянь загубила ее десять лет назад.
— Разве мертва? — женщина улыбнулась.
Слишком широко.
— Разве любовь умирает? Разве материнское сердце может забыть своих детей?
Она сделала шаг. Свет вечного огня отразился в ее глазах, и на секунду братья увидели правду.
Пустые глазницы. Черные провалы вместо глаз.
Лазарь выстрелил первым. Пули прошли сквозь Мару, оставив дымящиеся дыры. Она засмеялась — звук разбитого стекла.
— Глупые дети. Вы не можете убить память. Не можете убить боль.
Ее лицо начало меняться. Теперь это был отец. Михаил Морозов. Сильный, надежный, мертвый.
— Сыновья, — его голос был таким, каким они помнили. — Я погиб из-за проклятия. Из-за этой силы. Бросьте все. Бегите. Живите нормальной жизнью.
— Пап... — Гордей дрогнул.
— Не слушайте! — Рарог швырнул в Мару горящую головню. — Это все ложь!
Мара даже не пошевелилась. Огонь прошел сквозь нее. Но там, где он коснулся, мелькнуло что-то другое.
Темная фигура, состоящая из осколков зеркал.
— Вот ты где, — прошептал Лазарь.
Он закрыл глаза, позволив Дару вести себя. Холод разлился по венам — но не тот холод, что замораживал душу. Это была ясность. Четкость.
Он видел смерть во всех ее проявлениях. И Мара была ходячей смертью.
— Гор, зеркала! Она вся из зеркал! Бей по отражениям!
Гордей не раздумывал. Двустволка рявкнула, посылая заряд дроби в тени за Марой.
Звон!
Одно из зеркал-теней разлетелось. Мара взвыла, ее облик дрогнул.
— Есть! Давай еще!
Братья открыли огонь. Но Мара была быстрой. Она металась по кузне, меняя облики — мать, отец, дед, даже маленькие версии их самих.
— Вы убиваете свои воспоминания! — кричала она голосами всех, кого они любили. — Убиваете свое прошлое!
— Лучше убить прошлое, чем позволить ему убить будущее! — Лазарь перезарядил Глоки.
И тут он увидел.
Пока Мара металась, уворачивалась, меняла облики — в углу кузни появилось зеркало. Настоящее, не иллюзия. И в нем отражалась истинная форма Мары — существо из тысячи осколков, скрепленных тьмой и страхом.
— Рар! Молот! Угол!
Рарог не стал спрашивать. Молот Сварога полетел в указанном направлении.
Удар!
Зеркало взорвалось тысячей осколков.
Мара закричала. По-настоящему. Все ее отражения схлопнулись в одну точку. На секунду она предстала в истинном облике — чудовище из зеркальных осколков, с тысячей лиц в каждом осколке.
Потом начала рассыпаться.
— Вы... не понимаете... — ее голос распадался на эхо. — Он идет... Черный Владыка... никто не спасется... даже вы... особенно вы...
Последний осколок упал на пол и почернел. Мара исчезла.
В кузне повисла тишина.
— Это была разведка, — наконец сказал Рарог. — Чернобог проверял вашу силу.
— И что он узнал?
— Что вы сильнее, чем он думал. Но недостаточно сильны для Нави.
— Значит, станем сильнее, — Гордей перезарядил двустволку. — Что нужно?
— Союзники. Знания. И... — Рарог замялся.
— Что?
— Благословение. От тех, кто сильнее Чернобога. От светлых сил.
Снаружи вдруг стало тихо. Подозрительно тихо.
Лазарь подошел к маленькому окну, выглянул. И отшатнулся.
— Эм... парни? У нас проблема.
— Еще одна? — Гордей подошел к окну. — Твою ж...
Весь двор был покрыт черным снегом. Слой в полметра за какой-то час. И снег продолжал падать — плотный, темный, несущий смерть.
Но хуже было другое.
Посреди двора стоял человек. Высокий, в черном плаще, с капюшоном, скрывающим лицо. Он не двигался, просто стоял и смотрел на дом. От его фигуры расходились круги абсолютной темноты.
— Кто это? — прошептал Лазарь.
— Вестник, — Рарог побледнел. — Вестник Чернобога. Он принес послание.
Фигура подняла руку. В воздухе загорелись руны — черные, пульсирующие, древние. Братья не знали языка, но смысл был ясен.
«Время истекает. Первая печать падет на рассвете. Придите и посмотрите. Или прячьтесь и ждите конца.»
Руны погасли. Вестник развернулся и пошел прочь, оставляя дымящиеся следы в черном снегу.
— Рассвет, — Гордей посмотрел на часы. Стрелки задрожали и начали крутиться с бешеной скоростью. — Сколько у нас времени?