– Почему бы тебе не задержаться, Давико? Встретимся вечером за ужином. Аган Хан, приглядите за ним, чтобы не заблудился.
И отряд двинулся дальше.
Я жадно продолжил свои исследования; я пробирался сквозь подлесок, царапал пальцы о кусты малины, выслеживал белок по шороху, нюхал лист незнакомого растения – и все это время Аган Хан вздыхал и кряхтел, следя за мной скептическим взглядом.
– Вам не нужно за мной приглядывать, – сказал я бородатому воину, сидя на берегу ручья, шевеля пальцами в воде и наблюдая, как спасаются бегством миноги. – Я знаю дорогу к Сфона.
– Ваш отец отрубит мне голову, если оставлю вас одного в этих проклятых землях.
– Почему вы так не любите Ромилью? Оглянитесь. Вокруг только деревья и вода. – Я глубоко вздохнул, вбирая запахи сосен и зелени, влажного гумуса, цветов у реки, которые так отличались от городского зловония. – Здесь мы в плетении Вирги. Мы в безопасности.
– В безопасности в плетении Вирги? Это разбойники тут в безопасности. Если бы я планировал засаду, то спрятался бы вон за теми деревьями и подловил вас, пока вы неуклюже переходите ручей по скользкому дну.
– Не все в мире – война и засада.
– Но когда дело доходит до них, лучше быть тем, кто сидит в засаде. Вы только-только начали понимать, как пользоваться мечом. Я не допущу, чтобы в вас прилетела арбалетная стрела из кустов. Пора двигаться дальше.
Я со вздохом выпрямился, стряхивая листья и грязь с бриджей для верховой езды. Росший рядом с ручьем белый тополь уже начал краснеть. Прохлада воды и холодные ночи заставляли его кору изменить цвет раньше других. Когда наступит осень, все листья обернутся золотом, а стволы – пурпуром. Эта тропа будет купаться в цветах более ярких, чем даже на картинах Арраньяло. Ай. Это было прекрасно. Мои глаза скользили по разрумянившейся коре. Во многих местах виднелись царапины, там, где олени точили рога. Хорошее место для охоты…
– О, глядите! Капайзикс!
Я опустился на колени возле дерева. Гриб был коренастым, его красная тупая шляпка шириной ненамного превосходила толстую ножку.
– Что это? – спросил Аган Хан.
– Фунджи капироссо. Каззетта любит их, потому что они ядовиты…
– Разумеется. Его интересует только убийство.
Я не дал сбить себя с толку.
– А Деллакавалло любит их, потому что они снимают боль. – Я процитировал старый урок врача: «На капироссо влияют и Калиба, и Скуро, которые иногда дружат, и к нему следует относиться с почтением. Его следует вымочить, а затем высушить, снова вымочить и высушить. Так нужно сделать трижды, на протяжении трех дней. Это уберет яд Скуро, но оставит лекарство Калибы, пусть и не столь могучее, чтобы человек провалился в царство удовольствий Калибы и остался там навсегда».
Я не дотрагивался до гриба, поскольку у меня не было перчаток. Но рядом с ним…
Я начал раздвигать мокрую траву, постепенно расширяя круги поиска рядом с капироссо.
– А теперь что вы делаете?
– Ищу… Вот!
Совсем как говорил Деллакавалло, неподалеку от капайзикса я раздвинул траву – и обнаружил группку маленьких бледных грибов, с тонкими бледными ножками и крошечными шляпками.
– Я нашел детей Вирги! – Я сорвал один и съел. – Смотрите!
Аган Хан спешился. Я протянул ему гриб. Солдат подозрительно оглядел его. Взял, поднес к глазам, покрутил туда.
– Ай, – хмыкнул он. – Похоже на то.
– Разумеется. – Я съел еще один гриб, потом предложил угоститься Пеньку. – Они растут под белыми тополями, но только в тени северных холмов после дождя, рядом с капайзиксом. Должны быть еще. – Я изучил траву. – Должны быть еще. В ряд. – Я зашагал вдоль линии грибов, ведя за собой Пенька. – Будь у нас мешок, я бы собрал на целый пир.
– Не сомневаюсь, что у Сфона есть свои охотники на грибы, – проворчал Аган Хан, поглядывая на небо. – Нам пора ехать: солнце вскоре скроется за холмами.
– Я хочу поискать еще немного.
Мы с Пеньком брели вдоль грибных рядов, собирая и поедая их, уходя все глубже в лес. Трава была мокрой. Мы оставили ее позади и наткнулись на валежник, усыпанный сосновыми иглами. Здесь белые тополя росли вперемешку с сучковатыми горными соснами, и это означало, что детей Вирги больше не будет. Они не любили горные сосны.
Я присел, изучая землю под упавшим стволом; почва здесь была сладкой от древесной гнили, и я обнаружил веера фат, шире, чем мои сдвоенные ладони, голубоватые вверху, с серыми пластинками внизу. Непригодные ни в пищу, ни для ядов, ни для лекарств. «Стоило ли их создавать? – ворчал Деллакавалло, хотя сам же и говорил, что Вирга не делает ошибок и у каждого ее творения есть свое место. – Годятся только, чтобы ими обмахивались фаты». Но мне они тоже нравились – напоминали, что некоторые вещи предназначены не для людей, а лишь для богов и их служанок.