— Ты точно не сдашься легко, не так ли? — Она ударила его в плечо, и он улыбнулся. — О, боже, и у него по-прежнему такая симпатичная улыбка. Только теперь к ней прилагается вся эта вкуснятина. — Она сжала его бицепс и изобразила дрожь. — И от него чертовски хорошо пахнет, — добавила она, глубоко вздохнув и закрыв глаза.
Смешок Райкера заставил мой живот сжаться. Мне захотелось прибить свою бесполезную лучшую подругу.
— Смотрю, ты все тот же фейерверк веселья, — сказал он Лиз, и она пожала плечами, не удивляясь этому прозвищу. — И отвечая на твой предыдущий вопрос, скажу: нет, я не сдамся легко.
Мне стоило огромных усилий не спорить с этим комментарием. Раньше он точно не испытывал трудности с тем, чтобы отпустить меня. Наши взгляды встретились. Он подмигнул, и я закатила глаза, снова занявшись своими делами. Почему его присутствие все еще так на меня влияло? Игнорировать его было намного сложнее, чем я думала.
— Мне нужно еще пива, горячая штучка, — крикнула Лиз в мою сторону, ударив по бару.
— Я думаю, что тебе лучше подойдет бутылка с холодной водой или кофейник с дымящимся кофе, — сказала я ей, не поднимая глаз.
— Ты сказала, что, если я приеду сегодня вечером и сберегу тебя от посягательств, ты поставишь выпивку. Теперь, когда мистер Мускулы-вкусняшки здесь, ты не сможешь так просто от меня избавиться.
Я опустила голову, смутившись. Похоже, у меня вылетела из головы ее болтливость по пьяни. Подняв взгляд, я прищурила глаза, пытаясь таким образом заставить подругу заткнуться, но она просто ухмыльнулась, как будто забила гол, и тогда до меня дошло, что она делает. Я выхватила из ее руки полупустую бутылку пива, которую она подносила ко рту.
— Эй, — возмутилась она. — Это мое!
— Было твоим. До того как ты решила заняться сводничеством, и могу заверить тебя, что это не сработает, — сказала я ей, отойдя от бара и выбросив пиво в мусорку по дороге.
В ожидании новых клиентов, я не приближалась к Райкеру и старалась не смотреть в его сторону. Я все еще ощущала его взгляд на себе и иногда слышала, как он усмехался над тем, что говорила Лиз. Что ж, как только она завтра протрезвеет, нам предстоит долгий разговор о дружбе и преданности к ее лучшей подруге.
Подошедшая к бару Элли на одном дыхании выпалила заказ на напитки для одного из столиков, и я стала смешивать напитки и расставлять их на подносе.
— Должна признать, что Лиз права.
Я подняла глаза от напитка, который готовила, и изогнула бровь. Элли смотрела в сторону Райкера, и я сразу поняла, что она имела в виду. Снова пряча взгляд, я решила не отвечать, только это не помешало ей продолжить:
— Служба в морской пехоте хорошо на него повлияла. Я имею в виду, посмотри на эти руки. И не притворяйся, что это не заставляет твою кровь кипеть.
— Это было давно, Элли. Все меняется, — сказала я, поставив последний напиток на поднос, и вытерла руки о полотенце, переброшенное через плечо.
— Ну, тогда ты не возражаешь, если бы я с ним попробовала, верно? — спросила она, щелкнув языком. Когда я в панике посмотрела на нее, она рассмеялась. — Так я и думала. — Она подняла поднос и улыбнулась. — Дорогуша, ты можешь продолжать притворяться, но я вижу тебя насквозь.
Я рискнула и оглянулась, только чтобы обнаружить, что Райкер все еще наблюдает за мной. Часть меня хотела обойти бар, подойти прямо к нему и рассказать, какую боль он мне причинил, другая часть хотела перелезть через бар прямо к нему на колени. Я скучала по нему каждой клеточкой моего тела так долго, что желанию подойти к нему было очень трудно сопротивляться.
Большая рука ударила по краю бара, и я подскочила от неожиданности. Она толкнула мне пятидесятидолларовую купюру, и я подняла взгляд на Тайлера.
— Что это?
— Ты сказала, что тебе нужны деньги.
Он был пьян. Я поняла это по его налитым кровью глазам.
— Нет, я сказала, что тебе нужно начать поддерживать свою дочь. Я никогда не говорила, что мне нужны деньги.
— Ты должна, твою мать, уже определиться, чего ты хочешь, — сказал он, отдергивая банкноту.
— Я должна определиться? — сказала я с недоверием, и все раздражение, которое я с таким трудом сдерживала, вырвалось наружу. — Тебе, жалкая задница, пора уже стать мужчиной. Я растила Тори самостоятельно с самого ее рождения. Я работаю и делаю все возможное, чтобы дать ей дом и все, что нужно для счастья. И жалкое подобие ее отца, которое не появлялось несколько месяцев, предлагает мне пятьдесят баксов за мои труды?
— Тебе нравится обвинять во всем меня, не так ли? — сказал Тайлер, качая головой, как будто я слишком бурно отреагировала.