Что такое наша судьба? Стечение обстоятельств, наши поступки, обстоятельства, которые мы создаем и разрушаем, наша запутанность в самих себе. Он смотрел на Наташу и вспоминал свою юность, свою любовь, которую потом всю жизнь искал в других женщинах, и понимал, сколько судеб он поломал из-за неуверенности в себе, из-за оскорбленного самолюбия, из-за невозможности простить и понять, где его судьба. И что делать сейчас? Идти с ней в номер, провести ночь? Он был в замешательстве: неужели я так изменился, что она меня не узнает? Вдруг зазвонил телефон, он вынул трубку, посмотрел на номер, который высвечивался на табло. Звонила Вера. И тут он вспомнил, что звонил ей на АОН — он не ожидал, что она ему позвонит. Трубка не унималась. Он извинился и отошел в сторону.
— Да, — сказал он.
— Федор, я согласна, — услышал он взволнованный голос Веры на другом конце.
— У меня сейчас деловая встреча, я перезвоню, — ровно ответил он.
— Когда? — спросила она — Через час?
Он молчал.
— Через два? — настаивала Вера.
— Через два с половиной, — спокойно ответил Федор и выключил трубку.
Наташа вдруг разволновалась и сказала, что ей надо выйти на минуту. Федор взял ее за руки и уверенно сказал: “Я тебя не отпущу”. Он сделал знак официанту, и тот представил ему счет. Он расплатился и, показав Наташе ключи от номера, потрепал ее по щеке. Наташа делала вид, что не понимает, что будет дальше, и, когда они оказались перед дверью номера, неожиданно и как бы не к месту заявила:
— Федор! Я тебя узнала. Не знаю, почему не захотела сразу тебе сказать, что нет возврата к прошлому, что я другая, проживающая свою, тебе не понятную, но меня устраивающую жизнь. И то, что тебе первое пришло в голову, это правда. Да, я та женщина, которую можно назвать путаной, женщиной по вызову, и я не хотела сразу тебя разочаровывать.
Федор пристально посмотрел на нее, и вдруг ему показалось, что перед ним Шура. И неожиданно он понял, что не хочет этой женщины, чужой женщины, перед ним стоящей, и досада и разочарование комком подступили к горлу. Он еле сдержался, чтобы не ударить Наташу, повернулся и пошел к выходу, оставив хозяину ключи. Он много выпил, но, ничего не опасаясь, сел за руль и возвратился в город на бешеной скорости.
Когда он вернулся домой, неожиданно вспомнил, что ему звонила Вера, и он набрал ее номер. Голос Веры рядом в эту минуту показался таким желанным, что он, недолго думая, сказал:
— Знаешь, я ведь в прошлый раз не шутил, когда говорил о том, что…— И он на секунду задумался, чтобы подобрать подходящее слово, но не мог вспомнить, что он говорил ей в прошлый раз. Вера ждала, и он непринужденно сказал: — Я к тебе приеду при первой возможности. Ты согласна?
Он не мог знать, что Вера не верила его словам, но была счастлива услышать любую ложь, которая ее обнадеживала. И она поверила.
— Хорошо, — ответила она. — Только ты меня предварительно предупреди. Я отвыкла от сюрпризов и не всегда к ним готова, — не сдавала позиции Вера, и Федору показалось, что его уверенность куда-то уходит.
Так мы друг другом управляем, сами иногда не задумываемся и не ожидаем слов, которые из нас выходят. На этой, казалось, неопределенности разговор их прекратился, и каждый погрузился в свои теперешние эмоции: Федор переживал то, что ему сообщила о себе Наташа, а Вера была счастлива от близко услышанного голоса человека, которого не переставала любить.
5.
Разговор Федора с Верой был для него знаменательным. “Что-то надо в жизни менять”, — подумал он, подошел к окну и стал машинально наблюдать за движением прохожих. Самые неопределенные мысли мелькали у него в голове, но он ни на чем не мог сосредоточиться, и неожиданно для него самого всплыл образ Виктории, и все мысли сразу превратились в одно сильное желание увидеть эту женщину. Он набрал номер ее телефона и сбивчиво стал объяснять, что ему надо увидеть Викторию Михайловну. Секретарь спросила:
— По какому вопросу?
— Виктория Михайловна порекомендовала мне… — и дальше секретарь услышала невразумительные слова о каком-то деле, которое просила сделать Виктория Михайловна и о результатах просила сообщить.
— Как вас представить?
— Передайте, пожалуйста, что это от брокера Ильи Григорьевича, один из акционеров по алюминиевому комплексу, Федор Иванович.
— Сейчас попробую соединить вас с Викторией Михайловной, — ответила девушка, и в трубке зазвучала какая-то музыка. “Кто придумал эту глупость с музыкой”, — раздраженно подумал Федор. Через некоторое время девушка-секретарь извинилась, сказав, что Виктория Михайловна на совещании и попросила оставить свои координаты. Федор дал свой номер телефона и, поблагодарив, с разочарованием повесил трубку.
У него накопилось немало текущих дел, и необходимо было привести их в порядок. Он попросил заместителя зайти к нему. В комнату вошел высокого роста мужчина. Одет он был опрятно: под пиджаком был серый пуловер, ворот рубашки расстегнут, джинсы. Федор не любил очень строго одетых сотрудников, и в его офисе царила атмосфера простоты.
— Садитесь, Иннокентий Витальевич. Как у вас продвинулись дела по алюминиевому комплексу? Что вам удалось узнать? — спросил Федор дружелюбно. Иннокентий был его самым приближенным лицом. Он поручил ему узнать все про то дело, которое ему предложила Виктория.
— Результаты интересные. Мне удалось выяснить, что покупка акций не совсем легальна. Сам комплекс стоит гораздо больше, и нам предлагают пакет акций за цену намного ниже реальной. Сама Виктория Михайловна уже приобрела право, купив контрольный пакет за минимальную цену, и набирает своих людей, чтобы потом раскручивать без помех это дело, — сказал Иннокентий и сделал такое движение плечом, как будто ему что-то мешает. На самом деле ему было неудобно говорить о вещах не очень “чистых” — он был из новичков, которых жизнь еще ничему не научила. Что-то, а именно незатертость Иннокентия нравилась Федору.
— У меня к вам просьба подчистить все наши хвосты. Ну, в общем, понимаете… — сказал Федор и встал, давая понять, что разговор окончен.
Иннокентий робко спросил:
— К какому сроку?
— Даю вам пятнадцать дней. Потом доложите.
Федор привык за время работы в бизнесе общаться с большим количеством людей, но обычно к нему обращались с просьбами. Сам же он устраивался так, что редко к кому обращался и делал это в крайних случаях. То, что Виктория ему когда-то посоветовала, он сделал, но интуитивно догадывался, что таким образом она втягивает его в не совсем чистое дело. Но сейчас он просто хотел ее видеть. “А вдруг…” И он стал мечтать. В глубине души он преклонялся перед Викторией, перед ее высоким положением, перед всем тем, что в жизни окружало ее, — ему хотелось встать с Викторией на один уровень.
6.
В прошлом Виктория была классической номенклатурной дамой, с начесом на голове, уложенным в “колос”, и в свои двадцать восемь выглядела на сорок. У нее были примерные родители, оба партийные до мозга костей, и они оставались верными тем идеям, которым всю жизнь служили. Разговоры: кто с кем, у кого что, госдача, спецмагазин и служебный автомобиль — были реальной иллюстрацией к жизни “идей”, которые она исповедовала. Жизнь Виктории была предопределена ( как раньше дворян от рождения записывали на должности). МГИМО подразумевался сам собой, но она решила, что пойдет на экономический в университет, на модную в то время профессию “Экономическая кибернетика”. Это образование ей пригодилось, и “кибернетика” материализовалась в виде угасавшего на глазах алюминиевого комплекса, владельцем которого она стала почти без проблем. Это была ее первая удачная операция. Поначалу она была верна традициям семьи, в которой считалось зазорным заниматься махинациями. Эти хорошие качества Виктория унаследовала от родителей и не стремилась сразу все изменить. Она еще не знала, как затягивает среда и меняющаяся на глазах жизнь, но уже чувствовала, что ее идеи устаревают, и быстро стала приобщаться к новым.