Жизнь в деревне хороша своим спокойствием. Людей мало, природы много, и так приятно поваляться на солнце на траве, где-нибудь под кустом около речки. Вода холодная, течение быстрое, и все проблемы города кажутся такими мелкими, незначительными, и в этот период Шура с Федором окончательно поняли, что для них любое место на земле хорошо, когда они вместе.
Они много не разговаривали между собой и только иногда обменивались незначительными фразами — все разговоры, казалось, остались в прошлом, и сейчас спокойно и размеренно шла жизнь под крышей родного дома.
Неделя пролетела быстро, и вот уже Федор прощается с теткой Настасьей и дядей Петром. Шура садится в машину и чувствует, что привыкла к этим людям, которые ее воспринимают по-доброму и открыто.
Свою жизнь в городе молодожены устроили так, что старые связи потихоньку распадались, и они не старались их поддерживать, а новые знакомые относились к этой благополучной паре именно так, как она себя заявляла.
Однако постепенно что-то стало сбиваться в размеренном ритме жизни. Федор стал часто задерживаться на работе, а выходные дни они не всегда проводили вместе. Подспудно он чувствовал, что постепенно центр тяжести его жизни перемещался в сторону, но для Шуры там как бы места не было. В жизни Федора наступал новый период, о чем Шура, возможно, догадывалась.
Однажды произошел эпизод, который неожиданно задел Федора: он оказался свидетелем разговора Шуры по телефону с приятельницей. Это был разговор женщины с улицы и весь пестрел словами, значение которых Федор иногда не понимал. Шура не знала, что Федор слышит ее разговор, и дала волю своему языку. Она так смачно обсуждала ситуацию подруги, называя вещи своими именами, и это была не его Шура, а та, о которой они оба, казалось бы, забыли. Когда Шура перешла на мат, Федор не выдержал и ушел в другую комнату, где ничего не было слышно. Ему вдруг стало стыдно, что Шура привычно употребляет такие слова, и когда она их произносила, то у Федора было чувство, что его бьют по голове чем-то твердым. “Ведь это все в ней осталось”, — с ужасом подумал Федор.
Когда Шура вошла в комнату и увидела Федора, она остановилась на пороге и как-то неестественно произнесла:
— А я не знала, что ты пришел. Я не слышала, как ты дверь открыл.
— Ты с кем-то разговаривала по телефону, — как ни в чем не бывало ответил Федор, смотря в книгу и не видя ничего перед собой. От Шуры не ускользнуло, что он озабочен.
— Неприятности на работе? — неуверенно переспросила она.
— Да нет. Немного устал, — Федор врал, не желая выдать себя.
Сейчас он оказался свидетелем того, какой была Шура когда-то. И это в ней осталось навсегда. Жизнь не исправляет людей, она просто ставит их в другие ситуации, и нельзя измениться внутри только от перемены внешних обстоятельств. Так получилось и с Шурой.
Как-то, когда Федор вышел на улицу, вдруг зазвонила трубка. Слышно было плохо, но Викторию он узнал. Ему удалось услышать, что она его приглашает к себе завтра к девятнадцати.
— Хорошо, — взволнованно ответил Федор.
На следующий день он заехал за ней на работу — с этого вечера жизнь Федора изменилась. С Викторией они стали встречаться два раза в неделю у нее на даче.
Шура сердцем чувствовала, что в ее жизни с Федором что-то происходит — как будто червь точил изнутри их такую на первый взгляд счастливую жизнь. Но она не имела привычки что-то выяснять — она тихо переживала, когда Федор возвращался поздно, казался каким-то слишком оживленным и уходил к себе. В такие дни он был неразговорчив.
Однажды они шли с Шурой по супермаркету, и вдруг какой-то мужчина обратился к Шуре как к старой знакомой: “Привет, Шурка! Не пригласишь на чай?” Он был явно пьян, и Шура, вспыхнув, отошла с Федором в сторону. Этот эпизод они не обсуждали, но Федора оскорбил тон и напоминание о прошлом Шуры. Через день он вроде бы все забыл, но кошка пробежала между ними. Шура все последние дни была грустной. Федор не знал, чем ей угодить, и вспомнил про свой свадебный подарок. Он открыл шкаф, нашел сверток и положил его на стол перед Шурой.
— Это тебе, как ты просила, — ласково сказал он.
Шура сама развязала ленточку и увидела экзотические трусики. Федор внимательно на нее смотрел. Он ждал. Шурка изменилась в лице, и вместо радости на нем появилось страдание. Она разрыдалась, выбежала из комнаты и заперлась в ванной. Федор кинулся за ней и стал стучать в дверь, как бешеный. Она не откликалась. Тогда он попытался силой открыть дверь. Она не поддавалась. Он побежал за инструментом, и в этот момент в ванной что-то упало с грохотом. Он обомлел. Он кинулся к двери и с силой ногой со всего маху толкнул дверь. Она не открывалась.
Федор выбежал на лестницу и стал звать на помощь. Из соседней квартиры выскочил сосед Сергей, и они вместе взломали дверь ванной. Прошло каких-нибудь семь минут. На полу ванной лежала Шура, в руках у нее была зажата коробка. Федор бросился к телефону. “Скорая” приехала быстро. Шура была еще жива, ее положили на носилки. Федор поехал вместе с ней. Он всю ночь промучился в приемной, когда наутро медсестра сообщила, что ничего не смогли сделать, слишком сильная доза. Федор, не помня себя, бросился в палату. Врачи преградили ему путь и попросили взять себя в руки.
Когда он вошел в палату и подошел к кровати, где она лежала, врачи открыли ее лицо. Оно было как живое. Федор упал на колени и разрыдался. Ему дали успокоиться и проводили до двери. Он посидел в приемном покое и перед уходом спросил, когда можно забрать тело. “Позвоните по этому телефону”, — сказала дежурная и протянула Федору бумажку.
Жизнь Федора закончилась, он шел, не помня себя, и ноги привели его в тот самый двор, где они с Шурой познакомились. Он вспомнил, что тут живут его родители. Он прямо пошел к ним, и, когда мать ему открыла дверь, увидев его, она вскрикнула:
— Что случилось?
Он, ничего не говоря, пошел к себе комнату и, плюхнувшись на диван, зарыдал. Мать подошла к Федору и, погладив по голове, сказала: “Все успокоится”.
Потом пили чай, и Федор рассказал про Шуру. Мать молча на него смотрела и не могла вымолвить ни слова.
Похоронили Шуру рядом с ее матерью. Народу никого не было. Еле упросили, чтобы похоронить не за оградой, как обычно поступают с самоубийцами.
Зачем она это сделала? Этот вопрос не давал Федору покоя. Он слышал, что дочери повторяют судьбу матерей, и не верил этому. А теперь поверил. Как должна была страдать Шура, чтобы решиться на такое, но она никогда ничего не говорила. Крепко держало прошлое ее в своих тисках, а кто бы мог подумать. Чудес в жизни не случается, нам только кажется, что они возможны. Все в жизни обусловлено нашим рождением, нашей жизнью, и память управляет нашими поступками, и только кажется, что прошлое ушло, — оно в нас, с нами, мы каждую минуту этим прошлым становимся.
Время шло. Федор изредка навещал могилу Шуры и содержал ее в порядке, и вот однажды он почувствовал, когда в очередной раз был на кладбище, как будто кто-то ему очень тихо сказал: “Женись, Федор, женись, Федор”. Чей это был голос, Федор не знал. Он оглянулся вокруг — никого, тишина. Он поспешил покинуть это, как ему показалось, страшное место, зашел в церковь, помолился и уже со спокойной совестью поехал домой.
Жил он в той же квартире, в которой они с Шурой были счастливы. Вернувшись домой с кладбища, он выпил коньяку, и на душе у него стало легче. Он вспомнил непонятно почему Веру с юга. Стал искать ее телефон и очень разнервничался, когда его не сразу нашел. Он набрал номер. И вдруг почувствовал, как сердце его заколотилось, забилось, комок подступил к горлу, когда рядом с собой услышал голос Веры, которую оставил с ее любовью к нему. Тогда ему казалось, что ничего у них не получится. Вера не могла скрыть радости, услышав голос Федора.
— Ну, как у тебя? — спросил Федор, явно волнуясь.