Губы эльфа касаются моего виска в едва уловимом поцелуи. По телу растекается тепло.
В Эльхальм мы вернулись ближе к полуночи. Всю ночь я не могла сомкнуть глаз, так и сидела поверх покрывала с книгой профессора Шейдера в руках. Я впитывала содержимое, как губка хотя и знала, что это темная магия и цена за неё высока. Ближе к утру, сама не заметила, как задремала.
Глава 26. Признание дракона
Все та же комната. Дракон в одних брюках растянулся на постели, и зовёт меня к себе. Осторожно ступая по полу, подхожу и присаживаюсь на край. Рывок и я лежу поверх дракона, зажатая в кольце рук.
— Я переживал о тебе.
— С чего бы это?
Волосы ниспадают на лицо, перекрывая обзор.
— Атай сегодня словно взбесился, — Эл запускает пальцы в мои волосы, по телу разливается тепло.
— Атай? — начинаю соскальзывать с обнаженной груди дракона.
— Твоя татуировка, — у самого уха шепчет дракон, продолжая ласкать мои волосы. Второй рукой приподнимает меня и вновь укладывает поверх.
— Может, расскажешь подробно? — мой голос падает до шепота, в то время как рука Эла исследует изгибы моей спины.
— Конечно, — мурчит он и становится серьезным. — Все что здесь происходит, это не сон, а общие сознание.
Мурашки побежали по телу, я спрыгнула на пол и приняла боевую стойку.
Дракон в наглую заржал.
— Малыш, я не смогу причинить тебе вред, даже если захочу, а я не хочу.
— Отчего же?
— Может, ты присядешь, и мы все обсудим, как цивилизованные люди, если конечно в Харевее знают, что значит слово «цивилизованные».
Ярость закипела во мне. Если этот чешуйчатый гад думает, что может вот так, в наглую, потешаться надо мной, то он ошибается.
Стоило мне открыть рот, чтобы разразиться гневной тирадой, как он посмотрел на меня. В глазах дракона не было тепла, лишь злость, тьма и смерть. Я знала этот взгляд слишком хорошо, уж больно часто мне доводилось видеть его в своих глазах.
— Успокойся! — скорее рык, чем слово.
— Эмоции тоже общие? — не уступая, рявкнула я.
Элиорт лишь кивнул. Вдох-выдох. Закрыть глаза. Вдох-выдох, держи себя в руках. Прошло несколько тяжелых минут прежде, чем мне удалось успокоиться. Присев на полу, я скомандовала:
— Рассказывай!
— Так уж вышло, что я являюсь одним из сынов правящей династии, мой род очень древний и сильный, восходящий корнями к Норгроду — дракону, по легенде, основавшему все существующие земли. В моей семье есть поверье, что Норгрод самый сильный и непобедимый воин был уязвим лишь в одном, он слишком сильно любил свою жену и не представлял жизни без неё. Когда на земли Норгрода напали существа, шагнувшие прямиком из бездны, дракон стал думать о том, как защитить свою истинную. На совете древнейших, самые сильные из змеев отдали часть своих сил на создание некого артефакта, способного защитить истинную от любых сил, как физических так и колдовских. Атай связал Норгорда с его женой, разделив их чувства и эмоции. Атай всегда сообщает дракону, когда его истинной грозит опасность и если артефакту будет не выстоять, он призовёт дракона.
Чем больше я слушала, тем больше мурашек начинало бегать по телу, чувствовалось, что здесь все непросто, что есть какая-то оговорка, сулящая большие неприятности.
— Кто такая истинная? — ответ был мне известен, но надежда, что я ошибаюсь, все ещё колыхалась.
— Женщина, судьбой созданная для дракона, его единственная любовь и отрада.
— У тебя есть истинная?
— Да. Ее зовут Саиэри.
— Почему ты не отдал атай ей? — мой голос был холоден, я знала, что он чувствует обреченность, ибо теперь мы оба чувствовали ее.
— Ты спасла нас, я должен был сделать все, чтобы попытаться спасти тебя.
— Что будет, если дракон отдаст атая не истинной? — голос предательски упал до шепота.
— Дракон и эта женщина разделят все эмоции, чувства, боль. Вот только без любви, они оба сойдут с ума. Сначала их будет одолевать страсть, животная, сжигающая все на своём пути, поддавшись ей, вероятнее всего, дракон убьёт женщину. Но даже, если ей удастся выжить, безумие неотвратимо. Дракон и истинная должны разделить разум, разделение разума с кем-то иным приведет к необратимым процессам.