Марина подняла руку с раскрытой ладонью, и мы мгновенно присели, ощетинившись стволами в разные стороны, старательно вслушиваясь во внезапно наступившую тишину. Медленно поползли секунды, словно отстукивая удары сердца. Едва уловимым движением повернула голову. И, хотя рассвет ещё не наступил и между нами было не менее трёх метров, я увидел, что она стоит с закрытыми глазами, а на лице буквально читалась растерянность. Не знаю, обратил ли на это кто-то ещё внимание. Тем более, что длилось это буквально одно мгновение. Растерянность исчезла, и появилось нечто наподобие улыбки.
Марина родилась и выросла в тайге, и потому все дружно молчали, боясь отвлечь её посторонним звуком от опасности, которая внезапно повисла в воздухе. Наконец она негромко произнесла:
— Вертушка пропала.
А ведь правда. Вот он был рокот, и словно внезапно оборвался. Обычно в джунглях или глухой тайге в принципе всё так и происходит, но днём, когда всё в движении, а не ранним утром. Природа ещё не до конца проснулась, и любой звук слышен на большое расстояние. Хотя, наверняка, в каждом конкретном случае что угодно может сыграть свою роль.
– Всё зависит от массы факторов, – проворчал Шаман, которому явно не улыбалось стоять на одной коленке, – плотность воздуха, направление ветра, скорость. Однако позу он свою не переменил, продолжая водить стволом по чёрной массе деревьев, обступающих со всех сторон поляну.
Шаман – Тругман Евгений Викторович, 1989 г.р., капитан, позывной «Шаман».
Стоять на коленке в высокой траве в принципе никому не улыбалось. Роса была обильная, по-осеннему холодная. Резво присев, мы сбили её, и тяжёлые капли неприятно брызнули в лицо.
– Пума, – голос командира был ровный, спокойный.
– Не знаю, что, но что-то не так, – отозвалась девушка, – дождёмся рассвета.
– Добро, – согласился командир и прислонил свою винтовку к ящикам.
Глава 2
Американская штурмовая винтовка FN SCAR. Их пять штук, то есть у каждого, кроме меня и Марины. После замены необходимых компонентов калибр стал советским — 7,62х39 образца 1943 года. В конце концов, это самый распространённый патрон в мире, чему удивляться?
У меня два ПП-90М1 и две подогнанные под них кобуры. Кроме этого, шнековые магазины на 64 патрона каждый. Для ближнего боя — идеальная конструкция. У Марины «Бизон» под родной калибр 7,62 мм с магазином на 45 патронов. Кроме того, он с улучшенной эргономикой, планкой Пикатинни и глушителем. Одним словом, конкретный конкурент моим пушечкам. Вот только длина его вместе с разложенным прикладом — почти 70 см. В карман не положишь. Однако сбоку в кобуре ПСС. Маленький, бесшумный и броню протаранит.
Это у всех как бы основное оружие. Но имелась и тяжёлая артиллерия: в тубусах, подстволах, пара южноафриканских барабанов и чудо американской техники — самозарядный ручной гранатомёт АТК ХМ 25 в количестве двух штук, и ящик гранат к ним. Последнюю игрушку сразу прибрал к рукам Старый.
Старый — Скороходцев Иван Николаевич, 1976 г.р., прапорщик, позывной «Старый».
Медленно светало, и словно в проявителе листья деревьев начинали зеленеть. Толстые полутораметровые стволы буков с выступающими корнями, стоящие почти вплотную друг к другу, превращались в серые сказочные фигуры. Я даже замер от удивления. Бук растёт медленно, а этим могучим деревьям высотой не ниже пятиэтажки с первого взгляда можно дать лет триста. Где в таком количестве их можно встретить? Какой-то заповедник?
Голос Марины прервал мои размышления и прозвучал как-то звонко, неправдоподобно громко в патриархальной тишине:
— Док, — и, поднявшись с корточек, девушка устремилась к деревьям.
Док — это мой позывной. Не потому, что я доктор: в медицине я как все — знаю постольку поскольку. Эскулап у нас — Шаман. Шприцы, лекарства — это его стезя. А я Док Александр Евгеньевич. Хотя среди моих предков наверняка были учёные мужи, дававшие клятву Гиппократа. Ведь в Российской Империи по фамильным именам можно было определить и социальный статус, и род занятий. А своё генеалогическое древо я знал: прадед мой, 1884 года рождения, унаследовал эту фамилию от своего отца, а не влепили её ему с бухты-барахты.