Эмма тихонько вздохнула, осторожно взяла руку Калеба в свою, погладила указательным пальцем его ладонь.
– Он скучает по тебе, Калеб, – мягко, с грустью сказала она, – Я вижу это в его взгляде, в голосе. Даже в том, как он курит. Он очень осунулся после твоего ухода, после той ссоры.
Она посмотрела на Калеба долгим терпеливым взглядом, но он все так же старался на нее не смотреть, предпочитая равнодушно наблюдать за мелькающей в беседке тощей фигурой Ричарда, когда он размахивал руками, что-то говоря Билли и Джеки. Уж не про свой ли роман вспомнил?
Калеб совершенно не любил и не хотел вспоминать тот день и ссору, какую сильную злость он испытывал к мистеру Беннету, уверенный что вообще больше с ним не заговорит. И все-таки он не мог отрицать, что волновался о самочувствии Джона. Неужели с его здоровьем совсем все плохо? Лицо Калеба помрачнело.
– Как его нога?
Эмма опустила голову, нервно затеребила рукав свитера. Она не скажет Калебу, что прошлой ночью, не смогла заснуть и плакала, уткнувшись лицом в подушку, слыша, как мучается и стонет от боли отец, а мама, старательно сдерживая свои собственные слезы, пытается его успокоить и поддержать.
– Хуже, – тихим голосом сказала она, – Из-за боли он не может спать, ему тяжело ходить.
Девушка на мгновение замолчала, борясь с подступившим комом в горле:
– Мы начали колоть ему морфин.
Лицо Калеба стало ещё мрачнее, он хрипло кашлянул и потянулся за сигаретой.
– Я приду к вам завтра.
Эмма недоверчиво на него взглянула, не уверенная, не послышалась ли ей последняя фраза. Она уже и не надеялась, что Калеб придет навестить ее отца. Девушка расцвела в улыбке и, потянувшись, крепко обняла юношу.
– Папа будет очень рад, хоть и будет ворчать как обычно.
Когда они вернулись обратно Ричард, Билли и Джеки оживленно разговаривали. На этот раз уже Джеки что-то пылко говорила, пока юноши ее слушали.
Ричард тут же вскинулся, цепким взглядом окидывая друзей. Он не мог не отметить, что Калеб был немного бледным, а Эмма отводила глаза, стараясь ни на кого не смотреть. И хоть юноша понятия не имел, о чем они разговаривали, Ричард сразу почувствовал, это было что-то очень важное. Калеб выглядел сильно встревоженным, вся его былая веселость разом испарилась.
Ричард осторожно подошел к другу, надеясь, что не кажется навязчивым. И спросил:
– Всё в порядке?
Калеб кивнул и сдавленно ответил:
– Всё хорошо, Ричи, – он попытался изобразить улыбку на лице.
Ричард не поверил, но настаивать не стал.
Глава 6
Осень 1960
В приюте было две лестничных клетки, и они были на разных концах коридора – одна была женской, и вела на второй этаж, где жили девочки. Можно было подняться и выше, на третий и четвертый, но это не имела смысла, всё равно с женской стороны двери на этажи мальчишек были заперты. На мужской же лестничной клетке была закрыта дверь второго этажа, но открыты третий и четвертый. Ходить друг к другу на этажи девочкам и мальчикам строго запрещалось – боялись нежелательных беременностей, а такое уже имело место быть, и приходилось делать аборты. Но часто этот запрет нарушался с помощью обычной веревки, которая привязывалась к перилам балкона. Верёвок было две, – одна хранилась у мальчишек на четвертом этаже, другая на третьем. Они достались мальчишкам от их предшественников, которые каким-то чудом стащили их у мистера Лейка, их берегли, и держали в шкафу под грудой старой рухляди, чтобы Сэм на них не наткнулся. Мистер Лейк был распорядителем псарни – он ухаживал за гончими, ходил с ними на охоту, и поставлял на кухню зайчатину, диких уток, дупелей, рябчиков, правда детям ничего из этого не перепадало – только персоналу. Именно он спускал на детей собак и преследовал их при попытке побега. Также Лейк обслуживал котельную, конечно, ни один, в личные кочегары он брал мальчишек по крепче, которые таскали в топку уголь, чистили эту самую топку и поддувало, в общем выполняли всю грязную работу и выходили оттуда до невозможности чумазыми и после по часу отмывались от сажи. Лейк имел привычку напиваться со своим другом Стэном – сторожем, который денно и нощно нёс вахту, вёл журнал выдачи ключей, и следил, чтобы мальчишки не ходили к девочкам и наоборот. С последним он справлялся из рук вон плохо, и часто на рабочем месте он спал, так что ночное общение детей было обычным делом. В восемь часов вечера он закрывал приют на ключ, чтобы никто из воспитанников не шлялся ночью по территории – таков был комендантский час, но так представители мужской половины приюта имели вышеупомянутые верёвки – это мало кого волновало.