– Иди ко мне, – хриплым голосом произнес он, раскинув руки в стороны, и Габби тут же ринулась в его объятия, уткнулась личиком ему в плечо, всхлипывая, не в силах сдерживаться.
Тео успокаивающим жестом погладил ее по мягким волосам. Отстраненным взглядом он смотрел перед собой, и с неким удивлением отмечал, что у него слез больше осталось.
В этот момент, лютая, холодная ненависть охватила его с ног до головы. «Когда-нибудь я найду того сукина сына, который заказал моего отца, – с мрачной уверенностью подумал мальчик, – это займет много времени, и мне потребуется много сил, но я это сделаю. И тогда… я разрушу всю его жизнь, точно так же, как он мою».
– Я хочу домой, – прошептала Габби, чуть отстранившись, она посмотрела на Тео, – Я хочу к папе.
– Я тоже, – ответил он ей.
Габби шмыгнула носом. Лицо ее раскраснелось и опухло, синяки под глазами будто бы потемнели и стали еще больше. Она так не была похожа на себя прежнюю. На ту любопытную девочку, обожающую детективы, громкую и говорливую, слегка подозрительную, умеющую лишь одной улыбкой заворожить многих людей.
«Она больше никогда не будет такой. – с отчаянием понял Тео, – Мы больше не будем прежними».
Так они и сидели. Вспоминали папу, каждый проведенный с ним момент: то, как он двигался с уверенной спокойной грацией. Как улыбался одним уголком губ, отчего возле его серых глаз, не доставшихся ни одному его ребенку, разбегались маленькие морщинки. То, как он смеялся, слегка откинув голову, или забавно хмурился, когда выслушивал жалобы учителей на сына. Он всегда был сосредоточенным и очень серьезным. Казалось, что ничто не может его потревожить.
По утрам он пил черный кофе без сахара, поправлял галстук, целовал Габби в лоб и просил Тео хотя бы один день провести без неприятностей, на что мальчик кривился и обещал попробовать.
А когда он иногда гулял с Тео и Габби по парку, шагал бодрым шагом по зеленым улочкам, что-то оживленно рассказывая им, женщины всех возрастов заинтересовано провожали его глазами, кокетливо улыбались, поправляли прически, завороженные его спокойной уверенностью. Он был замечательным. Самым лучшим.
– Тео, – тихонько позвала его Габби, через некоторое время, – Ты же никогда не оставишь меня?
Он посмотрел в ее слегка испуганное лицо.
– Конечно, я не оставлю тебя, – пообещал он, взял ее ладошку в свою, нежно сжимая, – Я люблю тебя, Габби.
Она замерла, окинула его долгим серьезным взглядом, словно что-то решала в своей голове.
– Поклянись, что ты не умрёшь как папа, – произнесла девочка твердо.
Тео сглотнул. Вспомнил, что вообще-то у него сегодня разборка с ублюдком Томом, и порадовался, что Габби ничего еще об этом не знала.
– Обещаю, – не глядя ей в глаза сказал он.
Габби прищурилась, недоверчиво смотря на брата. Она уже было хотела что-то ему сказать, как из здания приюта вышла строгая женщина с колокольчиком в руках, зазвонила в него и громко объявила:
– Дети, прогулка закончена!
Тео тут же подскочил, отчасти обрадованный, что их разговор с Габби прервали, и ему не нужно перед ней оправдываться или что-то выдумывать, желая ее успокоить.
– Пора идти, Габби, – Тео потянул сестренку за ладошку, поднимая с земли. Глаза Габби расширились.
– Нет! Я не хочу! Пожалуйста, давай не пойдем, мне… Мне страшно без тебя.
Он положил ладонь на плечо сестры, легонько его сжал, попытался выдавить улыбку.
– Габби, помнишь, что сказал тебе папа, перед тем как … – Тео осекся, он не мог сказать «перед тем как умер». Ему казалось, что если он это скажет, то последняя нить, связывающая его с отцом, оборвется навсегда, не останется больше ничего, – Ты помнишь, что он сказал тебе на прощание?
Габби растерянно покачала головой и Тео продолжил:
– Он сказал: «ничего не бойся». Помнишь, как тебя закрыл в гараже этот придурок Бен, когда ты играла в Нэнси Дрю? И ведь ты даже не испугалась, не проронила ни одной слезинки. Ты самая храбрая девочка, которую я знаю! – Габби неуверенно улыбнулась, она вспомнила, как Тео надрал задницу этому Бену.