Змея. Да.
Ева (порываясь встать). Я пойду и скажу Адаму, чтобы он зачал.
Змея смеется.
(Испуганно вздрогнув.) Что с тобой? Какой противный звук! Никогда не слыхала такого.
Змея. Адам не может зачать.
Ева. Почему?
Змея. Таким уж вообразила его Лилит. У него есть воображение, желание, воля, он может превратить свою жизнь в один мощный порыв к творчеству, он способен на все, кроме одного — творить себе подобных.
Ева. Почему Лилит не дала ему этой способности?
Змея. Потому что, будь у него эта способность, он обошелся бы и без Евы.
Ева. Верно. Значит, зачать должна я?
Змея. Да. И этим ты привяжешь его к себе.
Ева. А себя к нему?
Змея. Да, пока вы не сотворите нового Адама.
Ева. Об этом я не подумала. Ты действительно очень хитра. Но ведь если я сотворю новую Еву, он сможет уйти к ней и обойтись без меня. Нет, я не буду творить Ев. Только Адамов!
Змея. Но Адамы не способны обновляться без Ев. Рано или поздно ты умрешь, как эта лань, и новые Адамы ничего не сотворят без новых Ев. Вообразить такой конец ты, конечно, можешь, желать его — нет; значит, ты не можешь стремиться к нему; значит, ты не можешь творить только Адамов.
Ева. Но если я умру, как эта лань, почему бы не умереть и всем остальным? Какое мне до них дело?
Змея. Жизнь не должна прекращаться. Это — главное, и говорить, что тебе нет до этого дела, — глупо. Тебе есть дело. Именно поэтому работает твое воображение, пламенеют твои желания, укрепляется твоя воля, и ты творишь из ничего.
Ева (задумчиво). Того, что ты называешь «ничто», не может быть. Ведь и сад наш не пуст, а полон.
Змея. Я об этом не подумала. Тебе пришла великая мысль. Ты права: такой вещи, как ничто, не может быть — могут быть только вещи, которых мы не видим. Нам ведь лишь кажется, что хамелеон ест воздух.
Ева. Мне пришла еще одна мысль. Я должна рассказать о ней Адаму. (Зовет.) Адам! Адам! Ау!
Голос Адама. Ау!
Ева. Эта мысль понравится ему и вылечит его от приступов меланхолии.
Змея. Не спеши говорить с ним. Я еще не поведала тебе великую тайну.
Ева. Что нового ты можешь мне поведать? Я должна сотворить чудо. Этим все сказано.
Змея. Нет, Адам тоже должен хотеть и добиваться, но не сам, а передав свое желание и волю тебе.
Ева. Передав мне? Как?
Змея. В этом и заключается великая тайна. Но тсс! Вот он.
Адам (возвращаясь). Мне послышался чей-то незнакомый голос. Разве в саду есть другие голоса, кроме наших и вещего голоса?
Ева (вскакивая и бросаясь к нему). Подумай только, Адам! Наша змея слушала-слушала нас и выучилась говорить.
Адам (восхищенно). Правда? (Подходит к скале и ласкает Змею.)
Змея (ласкаясь к нему). Правда, милый Адам.
Ева. Адам, у меня есть новость еще удивительней. Нам вовсе не обязательно жить вечно.
Адам (от волнения выпуская из рук голову Змеи). Что? Не шути этим, Ева! О, если бы в один прекрасный день настал конец и все-таки не конец; если бы я избавился от этой муки — всегда выносить самого себя; если бы заботы о нашем ужасном саде легли на плечи другого садовника; если бы сторожу, которого вещий голос приставил к саду, нашлась когда-нибудь замена; если бы отдых и сон, дающие мне силу изо дня в день нести свое бремя, превратились наконец в вечный отдых и вечный сон — тогда я без боязни глядел бы в лицо годам, как бы долго они ни тянулись для меня. О, только бы конец, любой конец! Я слишком слаб, чтобы влачить груз вечности.
Змея. Ты можешь не пережить даже эту зиму, и все-таки конец не наступит.
Адам. Так не может быть.
Змея. Так может быть.
Ева. Так будет.
Змея. Так есть. Убей меня, и завтра же ты найдешь в саду другую змею. Ты найдешь больше змей, чем у тебя пальцев на руках.
Ева. Я сотворю новых Адамов, новых Ев.
Адам. А я вам говорю: перестаньте рассказывать сказки. Так не может быть.