Адам. Что значит это слово? Что такое быть чистым?
Каин. Это значит отвернуться от земли и обратить лицо к солнцу, к ясному светлому небу.
Адам. Мальчик, небо пусто, а земля плодородна. Она питает нас. Она дает нам силу, за счет которой мы создали и тебя, и все человечество. Ты презираешь землю, но оторвавшись от нее, бесславно погибнешь.
Каин. Я восстаю против земли. Я восстаю против пищи. Ты говоришь: она дает нам силу. Но разве не превращается она в отбросы и не заражает нас всяческими болезнями? Я восстаю против рождения, которым вы с матерью так горды. Оно ставит нас на одну доску с животными. Если оно не только первое, но и самое высшее свершение, на какое мы способны, пусть человечество погибнет. Если я обречен жрать, как медведь, а Луа — рожать детенышей, как медведица, я предпочитаю быть медведем, а не человеком: медведю нечего стыдиться — он не знает лучшей доли. Если ты, как медведь, доволен такой участью, то меня она не устраивает. Оставайся с женщиной, дарящей тебе детей, а я пойду к той, кто дарит мне мечту. Копайся в земле, добывая себе пищу, а я добуду ее стрелой с неба или копьем здесь, на земле, по которой в цвете сил и лет бродят звери. Если уж я принужден добывать пищу, чтобы не умереть с голоду, я буду добывать ее как можно дальше от земли. Трава, превращаясь в мясо быка, попадает ко мне уже в более облагороженном виде. Человек еще благородней быка. Поэтому я когда-нибудь заставлю своего врага съесть быка, а затем убью и съем самого врага.
Адам. Чудовище! Слышишь, Ева, что он говорит?
Ева. Так вот зачем ты обращаешь лицо к ясному светлому небу! Людоед! Пожиратель младенцев! Да, да, очередь дойдет и до них, как дошла до ягнят и козлят, стоило Авелю начать убивать взрослых овец и коз. И все же ты жалкая глупая тварь. Неужели ты думаешь, что подобные мысли не приходили и мне? Мне, на кого ложится вся тяжесть деторождения? Мне, кто выбивается из сил, готовя пищу? Когда-то и я мечтала, что мой сильный смелый сын, способный вообразить себе лучшую долю и пожелать того, что он вообразил, будет способен также добиться того, чего желает. А свелось все к тому, что он хочет стать медведем и пожирать младенцев. Но медведь и тот не ест человека, если может найти мед.
Каин. Я не хочу быть медведем. Я не хочу пожирать младенцев. Я не знаю, чего хочу. Я знаю лишь одно: я желаю быть выше и благородней, чем этот старый глупый землекоп, который был сотворен Лилит для того, чтобы помочь тебе родить меня, и которого теперь, когда он сделал свое дело, ты презираешь от всего сердца.
Адам (мрачно и яростно). Меня так и подмывает доказать тебе, что твое копье не помешает мне проломить заступом твою непочтительную голову.
Каин. Непочтительную? Ха-ха-ха! (Взмахивает копьем.) Ну что ж, всеобщий родитель, попробуй! Отведай вкус боя!
Ева. Уймитесь вы, дураки! Сядьте, успокойтесь и послушайте, что я скажу.
Адам, пожав плечами, бросает заступ; Каин с хохотом отбрасывает щит и копье, и оба садятся на землю.
Сама не знаю, кем из вас я больше недовольна — тобой, грязный землекоп Адам, или тобой, грязный убийца Каин. Мне не верится, что Лилит создала вас свободными только для того, чтобы вы, каждый на свой манер, влачили такую жалкую жизнь. (Адаму.) Ты выкапываешь из земли коренья и взращиваешь зерно. Почему бы тебе не добывать божественное пропитание прямо с неба? Каин грабит и убивает, чтобы не умереть с голоду, а на досуге сочиняет басни о жизни после смерти. Он облекает свою отравленную страхом жизнь в красивые слова, а свое отравленное недугами тело в красивые одежды, чтобы люди чтили и славили его, а не кляли, как грабителя и убийцу. Все мужчины, кроме Адама, — мои сыновья, внуки, правнуки; все они навещают меня и бахвалятся передо мной, выкладывая матери Еве все свои убогие познания, все свои мелочные дела. Приходят земледельцы, приходят воины и убийцы. Все они ужасно скучные: одни жалуются на нынешний урожай, другие похваляются своим последним боем, хотя урожай в этом году точно такой же, как в прошлом, а последний бой как две капли воды похож на первый. Ах, я тысячи раз слышала все это. Они рассказывают мне о своем последнем ребенке, о том, какие умные слова сказал вчера их любимчик, о том, что мир не видел еще такого замечательного, одаренного, сметливого малыша. А я должна ахать, удивляться, восхищаться, хотя последний ребенок ничем не отличается от первого и не сказал и не сделал ничего такого, чем не восхищались бы мы с Адамом в ту пору, когда ты и Авель были детьми. Вы были первыми детьми на земле и преисполняли нас таким удивлением и восторгом, каких до скончания веков уже не испытают ни одни супруги. Когда мне больше невмоготу слушать болтовню, я иду в наш старый сад, заросший теперь крапивой и чертополохом, иду в надежде встретить там змею и поговорить с ней. Но ты превратил змею в нашего врага. Она уползла из сада или умерла — ее нигде не видно. Я поневоле возвращаюсь домой и слушаю, как Адам в десятитысячный раз повторяет одно и то же, или принимаю своего последнего праправнука — он уже вырос и жаждет покрасоваться передо мной. О, как это скучно, как скучно! И терпеть это мне придется еще почти семь веков.