Я не могу не сравнивать поведение в Афганистане коалиционных сил во главе с США и нашего контингента. Это происходит непроизвольно, помимо моей воли. Так вот, американцы выглядят в Афганистане как абсолютно чужеродное тело, как космонавты на Луне – нулевой контакт со страной, народом, с воздухом, с запахами Афгана. По улицам они проносятся на своих бронетранспортерах и «Хаммерах», упакованные в бронежилеты, каски, очки, закрытые с одной стороны стальным люком и с другой – мощным казенником пулемета. Они не останавливаются, не спускаются с брони на землю, не ходят по улицам и не общаются с афганцами. Они относятся к местному населению, как первые европейцы к островным туземцам – надменно и брезгливо. Их не интересует эта страна, ее культура, быт, кухня, обычаи. Их, наверное, вообще ничего не интересует, кроме Америки. Мы были другими по отношению к Афгану и афганцам, мы вели себя иначе. Мы с восторгом открывали для себя этот таинственный, непохожий на наш мир. Мы чувствовали себя первооткрывателями. Мы всему удивлялись, мы с удовольствием окунались в афганскую среду, учили труднопроизносимые слова: «ташакур», «хубасти», «салам», «инжибе»... А уж «бача» и «бакшиш» вообще превратились едва ли не в русские неологизмы – настолько повсеместно их использовали. Мы, как завороженные, изучали этот сложный мир, заходили в дуканы, как во дворцы, кланялись, прикладывали руки к сердцу, охотно пожимали руки толпам мальчишек, обменивались «бакшишами». Я помню, как с офицерами политотдела первый раз в жизни посетил афганское кафе – я испытывал трепетный восторг от прикосновения к столь натуральной, неподдельной восточной экзотике. И были митинги дружбы наших воинов и жителей кишлаков и поселков, и совместные субботники, и совместные посадки «аллеи дружбы»... Вот потому нас помнят, несмотря на все ужасы войны, добрым словом, потому к русским афганцы относятся едва ли не по-родственному, и потому вскидывают большой палец и говорят: «Шурави – хорошо», и добавляют: «Американос...» – и брезгливо морщатся и вставляют русское матерное слово – кто какое запомнил.
Центральный парк «культуры и отдыха», а точнее – сад Баги-Бабур, где находится гробница Бабура, потомка Тамерлана, основателя державы Великих Моголов. В выходные, по пятницам, здесь всегда многолюдно.
По газонам не ходить.
Вареные яйца продаются наравне со сладостями и жвачками как угощение. То, что они выкрашены, не имеет никакого отношения к нашему пасхальному обычаю. Таким способом продавцы привлекают покупателей к своему товару: красный цвет заметен издалека и означает: «Я вареный, съешь меня!»
Из городского парка открывается замечательный вид на древнюю крепость. К ней ведет весьма узкая обрывистая дорога, на которой двум автомобилям не разъехаться.
Раньше этот зеленый жилой район называли «советским». Его отстроили наши строители, и в нем жили преимущественно наши специалисты, журналисты и советники, в его тенистых двориках гуляли женщины с колясками, и повсюду слышалась русская речь.
На этом стадионе когда-то разворачивались «международные» футбольные баталии и гоняли по полю мяч советская и афганская команды.
Представитель службы по незаконному обороту наркотиков полковник Алексей Милованов и руководитель пресс-центра «РИА «Новости» Андрей Грешнов свободно владеют языками фарси и дари и при любой возможности вступают в дискуссии с местным населением, разъясняя миротворческую политику великой России в отношении дружественного нам Афганистана.
Мавзолей, в котором похоронен последний монарх Афганистана король Захир-шах, правивший страной сорок лет. Находится этот беломраморный дворец на обширном плато, возвышающемся над Кабулом. Захир-шах скончался 23 июля 2007 г.
Здесь, во внутренних галереях мавзолея, будет создана экспозиция, посвященная жизни и деятельности короля Захир-шаха.
С площадки мавзолея открывается замечательный вид на юго-восточную окраину Кабула.
А на просторной автостоянке перед мавзолеем, где всегда гуляют крепкие ветры, местные пацаны запускают воздушных змеев.
Любой желающий может купить похожего на морского ската змея и катушку крепких ниток. И – вперед, в горячее кабульское небо.
Продавец сладостей.
Юго-восточная окраина Кабула.
Афганские пацаны. Какой будет страна через 10—20 лет – решат они. Именно они, а не политики других стран, пусть даже весьма могущественных. Ибо это качество в крови каждого афганца – непереносимость давления извне, навязывания чужой воли. Друзей афганцы выбирают сердцем, а не умом.
Эти молодые люди, отдыхающие в тени дерева, знают, что я – из России. Сейчас они смотрят на Россию. Их взгляды открыты и приветливы. Их лица полны спокойного достоинства. Они красивы, ибо в них нет кичливой надменности, нет заискивания и настороженности, нет презрения или желания мести. С этим народом можно только дружить.
Наш охранник и «телохранитель» Эдуард, профессиональный военный, настоящий воин-интернационалист. Все лучшее, что несла в себе 40-я армия в восьмидесятых годах, теперь свято хранят в своих сердцах и соблюдают как традиции офицеры и прапорщики пограничных войск России, охраняющие Российское посольство.
Полковник Алексей Милованов, неутомимый борец с наркомафией. Его мечта – построить в Кабуле первый православный храм.
Андрей Грешнов, писатель, журналист.
Игорь Красиков, замечательный хозяйственник и организатор.
Многие тротуары Кабула выложены цветными фигурными плитками. Все чаще можно встретить клумбы. Кто знает – может, здесь когда-нибудь появятся фонари, скамейки, многочисленные кафе и лавки торговцев сувенирами, будут фланировать толпы отдыхающих горожан и приезжих, отовсюду будут доноситься песни местных бардов и будет так же уютно, как на московском Арбате?
Афганцы – народ не вороватый. Желанную вещь они предпочитают заработать или, на крайний случай, выпросить. Украсть – разве что от отчаяния. Оставленные прямо посреди улицы велосипеды – явление распространенное. Если бы их угоняли, то популярностью пользовались бы велосипедные замки. Но замков я не видел ни разу.
Оставленный на столбе хозяйственный халат какого-то муниципального работника – не бог весть какая ценность. И все же это показатель: чужую вещь никто не тронет.
Шашлычник-хазареец. Угли в «рабочем» состоянии поддерживает мощный вентилятор. Этот же вентилятор разгоняет аромат жареного мяса по всей улице.
