— Рассказывай нам всё, что знаешь про подельника своего Королькова. Как и где познакомились, давно ли работаете вместе?
Костя грозно нависал над Лосём. Это было слишком грубо, мне казалось, что мошенник не поведется. Но, уловов наше внимание к его, быстро понял, что нас больше интересует Корольков. Он начал рассказывать много и очень подробно. Про капитана, как-то забылось.
Я был слегка шокирован, той информацией, которую выдал на Игоря Лось. Это не ускользнуло от преступника. Мы задавали вопросы и он отвечал. Стало понятно, что ему не привыкать стучать на подельников. Он делал это с легкостью и даже с некоторой долей гордыни.
— Ну что? Берёте деньги? Я могу уйти? — сказал он, когда закончил свой рассказ.
Мы с Костей переглянулись. За спиной послышался звук подъезжающего автомобиля. Я обернулся и увидел, как возле нас остановился остановился канареечный милицейский УАЗик.
Глава 12
— Ну что? Берёте деньги? Я могу уйти? — сказал он, когда закончил свой рассказ.
Мы с Костей переглянулись. За спиной послышался звук подъезжающего автомобиля. Я обернулся и увидел, как возле нас остановился остановился канареечный милицейский УАЗик.
— Здравия желаю, товарищ капитан, — повернулся Костя к вышедшему из машины милиционеру. Он достал и показал ему свое удостоверение. Тот приблизился с нахмуренными бровями, кивнул и надел фуражку. Из водительской двери вышел сержант.
— Что тут у вас?
— Вот задержали, мошенника, — Костя указал рукой в сторону — Лося, — понятые нужны. В кармане у него чеки и крупная сумма денег в рублях
Я наблюдал за реакцией Лося на появление милиционера. Сначала, он был взволнован. А потом на него опустилось спокойствие. Такое ощущение, что они были знакомы.
— Кто потерпевший? Вы? — капитан недовольно посмотрел на меня.
Нельзя сказать, что день закончился ничем.
У меня и у Кости взяли объяснения в отделение милиции, куда был доставлен Лосев.
Но по всей видимости, их в скором времени должны были выбросить в мусорную корзину. Фортуна переметнулась на сторону наших оппонентов.
Пока капитан составлял искал понятых и составлял протокол, мы метнулись на Москвиче обратно на Дорогомиловскую.
По началу наш потерпевший, которого мы обнаружили у «Березки» был готов давать показания. Но по мере того, как он отходил от шока, его поведение менялось на диаметрально противоположное.
В по дороге в отделение он начал нервничать, и сначала сообщил, что обознался,когда указал на Лосева, как на человека обсчитавшего его на три тысячи сто рублей.
А потом и вовсе стал отказываться и утверждать, что никакой сделки не было, что чеки он не продавал.
— Наш, клиент по ходу жидко обделалася, — хмуро сказал Костя выходя ко мне в коридор рядом с отделом ОБХСС, — полностью заднюю врубил. Выходит, мы за этим Лосём зря бегали. Еще чуть ли не извиняться должны. Макс, может зря ты настоял про фото ничего не рассказывать?
— Если, потерпевший отказывается от денег из страха, то никакие фото не помогут.
— Это да
— Фото сначала надо проявить и посмотреть, что на них получилось. Да и не кажется ли тебе, Кость, что милиция вся прикормленная? Ты видел, что никто у магазина не бросился врассыпную, когда УАЗик подъехал.
— Да, меня это тоже удивило. Фарца будто приняла его за своего. Просто отошли поодаль. Но никто не свалил. Они не чувствовали угрозы.
— Мы все правильно сделали. Время фотографий еще не пришло. Мы и так предостаточно узнали. Не забудь, что моя цель восстановить справедливость. Я приехал понаблюдать за Корольковым, потому что его семейка разнесла в щепки ОСВОД у меня дома, не оставив от организации камня на камне.
Костя вздохнул, согласившись, что слежка была моей инициативой и мы заранее обговорили цели и план наших действий.
У нас были фото и устные показания Лося. Я не собирался шантажировать Солдатенко, как могло показаться на первый взгляд. Зато теперь я знал, что Корольков был связующим звеном между «королями» теневого рынка и его разлюбезнейшим дядюшкой.
Он им поставлял валюту, купленную у иностранцев, которую не всегда мог реализовать в городе. Я взамен получал дефицитную видео технику, реализуемую его женой среди своих постоянных и доверенных клиентов.
Спрос намного превышал предложение. Отбоя от покупателей из центрального универмага не было. Кроме валюты Солдатенко поставлял в Москву продукцию наших цеховиков. А может быть свою собственную. Это мне предстояло еще узнать.
Кто-то наладил производство на ворованных излишках сырья. Производили дефицитные автозапчасти и автохимию. В столицу гнали резиновые патрубки для двигателей, антифриз Тосол, предохранители на электрику для легковых и многое другое.
Быть автовладельцем во все времена в Союзе было очень сложно. В восьмидесятые особенно.
Практически всё, что относилось к автомобилям, попадало под категорию «дефицит». Это был просто советский Клондайк.
И тот, кто имел хоть какое-то отношение к запасным частям в советском негласном «Торговом Табеле о Рангах» среди торгашей занимал высокое положение, примерно на уровне кассиров «Аэрофлота» и заведующих гастрономами.
Запчасти покупали все. От таксопарков, автотехцентров, до автопарков дипломатического корпуса.
Возили весь товар междугородними автобусами. Механики автобусных парков зависели от этого бизнеса и поставок запчастей.
Выходило, что Солдатенко создал целую подпольную финансово-промышленную империю со своей логистикой, банковскими операциями, производством и оптовыми поставками.
Лось рассказал обо всем этом вскользь. Но сам того не подозревая дал мне просто бесценную информацию Он больше рассказывал о том, как они «ломали» деньги.
Схемы с запчастями и валютой, со встречной поставкой видеотехники ему раскрыл Корольков. Они вкладывал часть украденных денег в оборот Солдатенко. Этот бизнес приносил баснословные барыши.
По словам Лосева они из десяти рублей делали пятьдесят. Но дядька Игорька намеренно ограничивал их участие каким-то своим соображениям.
Конечно, при определенных условиях, я мог бы добиться того, чтобы делу, связанному сегодняшним «разуванием» продавца чеков, дали ход.
Но скорее всего, Корольков отделался бы крупной взяткой или штрафом и я не сумел бы нанести Солдатенко значительный ущерб.
Теперь же я знал, что для бизнес Солдатенко представляет для него несоизмеримо большую ценность, чем просто кресло советского бюрократа. Пусть и высокопоставленного. То что мы имели было достаточным чтобы копать дальше и начать расшатывать ситуацию с Солдатенко.
Мы оставили Лосева в отделе, а сами поехали за пленками и припрятанным фотоаппаратом. Между мной и Костей возникала настоящая мужская дружба,которая возможна только в детстве и молодости.
Я был счастлив от того, что мог снова испытывать это великое чувство. Ближе к концу своей прошлой жизни я уже и забыл каково это — на пару со своими друзьями постоянно ввязываться в различные щекочущие нервы приключения.
Естественно, помимо различных совместных деяний мы с моими друзьями плотно общались между собой по ничем не ограниченному кругу вопросов.
Каждый из нас, совершенно не боясь попасть в состояние взаимной обиды, не стеснялся высказываться, нам было важно услышать личное мнение друга по любой из обсуждаемых тем.
Из прежнего опыта я знал, что в благостные годы процветания дружеских отношений человеку кажется, что дружба сохраниться в неизменном виде на протяжении всей жизни, что никогда ничто и никто не сможет принизить её или заставить разорвать их дружеские отношения.
Испытывая восторг от дружеского взаимопонимания, молодые люди всегда уверены, что даже в старости придут на помощь по первому же зову дружбана.