Покосившись на женщину, которая изображала спящую, положив голову на плечо мужа, немец икнул и продолжил шепотом — Скажите, господин Свиридов, как вы считаете, моя информация стоит денег?
— Еще бы! — Наум Исаакович достал из портмоне пятьсот фунтов — Это аванс! Хотите получить еще тысячу?
Немец жадно кивнул и, схватив валюту, спрятал ее со скоростью фокусника.
— Пишите расписку о согласии работать на советскую разведку и помимо этих денег вы каждые три месяца будете получать еще по тысяче. И предъявите свое удостоверение.
Немец подумал и кивнул. Я взял его удостоверение — Ого! Сотрудник Абвера! Да вас, господин Зауэрман, нас сам Бог послал!
Немец покачал головой — Такой молодой и уже ваш напарник, господин Свиридов! Затем немец написал под диктовку расписку, указав в ней свои должность и все личные данные. Наум Исаакович поинтересовался — Господин Зауэрман, вы в состоянии запомнить все, что я скажу?
Немец моментально преобразился, трезвый как стеклышко, будто и не пил вовсе, он выхватил небольшой пистолет и направил его на нас — Ну что, господа советские шпионы! Придется вам в Берлине закончить свой путь и проехать со мной к нам, в Абвер. Все, что вы сегодня узнали, дальше этого купе никуда не уйдет! А я за вас получу железный крест и погоны оберста. — затем немец достал наручники — Одевайте, господа! Отец на правую руку, а ты, сынок, на левую.
Эйтингон вздохнул — Жаль, господин майор, а ведь вы могли хорошо заработать.
Немец улыбнулся — Увы, но у меня нет карточных долгов, мне вполне хватает моего оклада и потому ваша вербовка оказалась пшиком. Так ведь говорят у вас русских — последнюю фразу немец закончил на русском.
Внезапно проснувшаяся Наталья из своей сумочки выхватила дамский пистолет и направила его на немца, в тот же момент моя правая нога дернулась вверх и моя рука выхватила из кобуры, закрепленной на щиколотке, люгер.
Эйтингон усмехнулся — Господин майор, взгляните под стол! Мой пистолет с самого начала нашего разговора смотрит прямо в вашу промежность. Предлагаю положить свое оружие и одеть браслеты.
Немец хмыкнул и положил на столик свой ствол и нацепил браслеты — И что дальше?
Наум Исаакович закусил губу, прикидывая как же придется выкидывать труп из вагона.
Я же попробовал все же завербовать немца — Господин Зауэрман, давайте начистоту! Не хочется вас убивать. Вы же умный человек, по вашему возрасту я вижу, что вы еще в Мировую воевали.
Немец усмехнулся — Удивляюсь вам, молодой человек! Неужели вы надеетесь меня завербовать? Ну допустим я дам вам свое согласие, но у вас нет никаких гарантий, что я вас в Берлине тут же не сдам полиции. Похоже это купе и вы последнее, что я увижу в своей жизни. Не против, если я остатки коньяка допью?
Наум Исаакович кивнул и немец опрокинул в себя остатки коньяка — Хороший коньяк, говорите, армянский? А где его делают, неужели у вас, в Советах?
— У нас, у нас. — я забрал со стола такой же люгер, что и у меня. — Неужели вы настолько верите своему Адольфу? Ефрейтору, что украл фельдмаршальский жезл и повелевает идиотами генералами?
Немец отвел в сторону глаза — Я верен присяге! После таинственного похищения нашего шефа Канариса нас всех так пропесочили, что я уже думал, что нашу службу попросту расформируют.
Я посмотрел на часы, до Варшавы осталось меньше трех часов — На самом деле мы работаем на МИ Шесть. Если вы согласитесь с нами сотрудничать, то в Лондоне для вас откроют счет, на который вы будете получать свои честно заработанные фунты. Мы поможем вам сделать карьеру, подставляя ненужный отработанный материал. Решайтесь. Напишите еще одну расписку уже на имя Хью Синклера.
— Вы не похожи на лимонников? — мрачно сказал немец и растерянно посмотрел в окно.
— Я с женой завербованы англичанами еще пять лет назад — Эйтингон включился в игру. Наше руководство бережет своих агентов, поверьте, о вас никто не узнает. А насчет гарантий — я сделаю вам укол снотворного. Мы исчезнем и никто не сможет нас задержать. Так как? Вы согласны сотрудничать?