Ощепков выслушал меня внимательно и пообещал обязательно разобраться с этим аферистом, допросив его с помощью гипнотизера.
— Тут такое дело, Александр! После выявления дерьма в наркомате и в Партийных органах я решил провести проверку гипнозом наших курсантов и начал с Военно-воздушной инженерной академии. Не поверишь, сколько говна я там выявил! Многие спят и видят продвижение наверх исключительно путем доносов и клеветы! Отчислили почти пятую часть! Так еще и трех вражеских агентов обнаружили! Теперь вот академию Генштаба будем шерстить. Слишком много в армии приспособленцев и подонков оказалось. Честно говоря товарищ Смирнов уже взмолился о отпуске. Я понимаю Николая, но поделать ничего не могу. Авгиевы конюшни чистить больше некому.
В начале декабря меня вызвал Гамарник на совещание начальников отделов — Товарищи! Перед политическим управлением поставлена задача подготовить тридцать первого декабря концерт, который состоится после отчета о проделанной работе в наркомате и после награждения памятными подарками лично наркомом. Кто сможет взять на себя ответственность за организацию концерта? Будут все члены правительства.
Все отводили в сторону глаза. Ответственность брать на себя никто не хотел.
Пришлось тянуть руку — Готов взять ответственность.
Тут же собравшиеся оживились, Гамарник оглядел всех и едва сдержался чтоб не сплюнуть — Идите уже, никому ничего поручить нельзя. А ты, Александр, останься. — Дождавшись пока все выйдут, кивнул на дверь — Никто не хочет нести ответственность. Похоже придется от них избавляться. Да, они прошли проверку на вшивость, но вот с такой безынициативностью с ними коммунизм не построишь. Значит смотри, привлеки обязательно Ансамбль красноармейской песни Центрального дома Красной Армии имени Фрунзе. Впрочем и концерт будет там же, на пло́щади Комму́ны. Я надеюсь на твою смекалку, Саша!
Я решил устроить елку в Центральном Доме Красной Армии. Объездив столичные театры, подобрал необходимые костюмы.
Огромного труда было уговорить звезду советской оперы Козловского сыграть роль деда Мороза — Иван Семёнович! Вы же великий актер! Неужели вам так трудно создать на советской сцене совершенно новый сказочный образ?
Козловский, которого привезли на авто в ЦД РККА, с сомнением пожал плечами — Новый образ? Вы считаете, молодой человек, что ваша лесть сможет растопить мое сердце? Ну хорошо, давайте ваш сценарий. — взяв отпечатанный на машинке и сшитый сценарий, певец быстро пробежал по нему своим взглядом, затем отложил его и вздохнул — А кого вы хотите пригласить на роль Снегурочки?
— Честно говоря я считаю подходящей на эту роль солистку Московского театра оперетты Лазареву.
— Региночка? Интересный выбор! А кто же будет играть ведьму?
— Бабу-Ягу будет играть актёр Московского театра революции. Правда он еще об этом не знает. А вот и он. Знакомьтесь, молодой, но талантливый актер Георгий Милляр. Поверьте, у него блестящее будущее!
Козловский с сомнением посмотрел на тридцатидвухлетнего незнакомца и протянул тому руку — Иван Семёнович Козловский!
Пожав руку, Милляр обозначил кивок — Приятно познакомиться с мэтром оперы! Георгий! Меня пригласили участвовать в предновогоднем концерте. Какая у меня будет роль?
Козловский указал на меня взглядом — Это наш режиссер Александр Шелепин!
Я протянул руку — Здравствуйте, Георгий Францевич! У вас будет самая ответственная и сложная роль. Вы знаете персонажи русских сказок?
Милляр кивнул — Моя няня на ночь любила рассказывать сказки. — Георгий родился в Москве в семье французского инженера-мостостроителя Франца де Мильё, уроженца Марселя, приехавшего в Россию на работу. Отец скончался в 1906 году в Ялте, когда сыну не исполнилось и трёх лет. Мать — дочь иркутского золотопромышленника Елизавета Алексеевна Журавлёва. Детство мальчика проходило в достатке, он воспитывался гувернантками-француженками, изучал языки, музыку, много читал. — А кого именно?
— Вам предстоит сыграть Бабу-Ягу Костяную ногу. Возьмите вот этот платок, попробуйте изобразить старую колдунью, которая любит жареных детей.
— О Господи! — перекрестился Козловский, а Георгий минуту подумал, накинул на себя черную шаль, скрючился, будто у него вырос горб и прошепелявил — Здравствуйте, непослушные дети! кто сегодня не кушал кашу? Я того посажу на метлу и уволоку прочь, в свою избушку.
— Гениально! — Козловский похлопал несколько раз — Я чуть не обосрался, честное слово.