Пожирал страх провести жизнь не так, как хочется. Она видела перед собой человека, чья воля была сильнее, и стоило бежать как можно дальше. Только как, если он держит ее за руку? Очень сильно, цепко, и не отпустит ни за что. Потому что ее рука согревала его холодное, безжизненное тело. Он не отпустит. Ведь это все равно что умереть.
Она высунулась из палаты и, прищурившись, посмотрела по сторонам. Трещали лампы, и чуть мерцали в больничной темноте. Холодало. Центральная больница округа – удивительное место. Широкое, модернизированное по последнему слову техники, и… жуткое. Поговаривали, что вип-клиентов сюда доставляли вертолетом, а на крыше была посадочная площадка. Раз так, то выбраться туда вполне реально.
Хелен медленно шла по больничным коридорам, оставив постель, поднимаясь все выше и выше, выше и выше… Туда, где было комфортно, где она привыкла находиться. С детских лет ей, словно кошке, было спокойнее и уютнее смотреть на мир сверху, с крыши. Даже если там холодно, даже если идет дождь. Люди казались маленькими, как прямоходящие муравьи, все время куда-то торопились. Старались жить. И видеть это было спокойно, легко, гораздо спокойнее, нежели находиться среди них.
Любить себя – нормально для человека. Но никто не желал жертвовать собой ради любви: она не будет жертвовать собой, и он не станет. Жертвовать своими чувствами, и дальше умирая на ходу. Каждый хотел Жить. Жить так, как было хорошо, так, как хотелось. Только их желания не сходились, и люди… слишком разные, чтобы понять друг друга. Могла ли быть дружба? Нет.
Неужели он был ей настолько противен? Нет. Но она не любила, теперь уже из принципа. Как можно подчиниться человеку, готовому сломать все на своем пути, лишь бы получить свое? Нет. Уже принципиально нет.
Ее волосы трепал ветер, с крыши больницы хорошо был виден весь её любимый город. Посадочная площадка могла быть заперта, но сегодня Хелен повезло. Просто повезло.
Ему плохо, раз он не пришел. Ему очень плохо. И от этой мысли ей было хорошо.
Он быстро шел по коридору, сжимая в руке какой-то сверток. Глаза бегали по полу, на лбу выступала легкая испарина. Снова Хоффан волновался, даже если выглядел как охамевший маньяк. Снова что-то тащил, в надежде, что оно будет оценено. И он… будет оценен. Хотя бы самую малость, хотя бы чуть-чуть. Рывком подошел к ее палате, но открыв дверь, опять не увидел пациентку. Горький смех, маленькая записка на подушке с одним словом: «крыша». Близился рассвет, и он снова нервничал, внутри снова что-то сжалось. Она ждет его?
Волны адреналина, расслабление, наслаждение, эйфория. И так по кругу, с каждой ступенькой, приближающей его к ней. Девушка сидела на крыше, свесив ноги в пропасть. Ей хотелось, чтоб он не пришел, во всяком случае, она на это надеялась. Услышав чьи-то шаги, Хелен встала, осмотрев своего знакомого с ног до головы, а он просто смотрел на нее. Грустно, возбужденно, странно. Ветер трепал темные волосы, слегка поднимал полы халата.
Над городом всходило солнце. Идл тяжело вздохнула, глядя на врача, который не спешил наезжать. Отчитывать, хватать за руку и тащить назад. Зачем? Она пригласила его на крышу. К себе на крышу, на свидание. Хоффман… очень хотел так думать. Сильнее всего. Словно она наконец решила побыть с ним, сама. Без шантажа. Без боли.
Девушка подошла ближе, видя его лицо рядом со своим. В глазах мужчины отражалась она сама. В стеклах очков, на его лице, в его выражении отражалась она. Он неловко пожал плечами и посмотрел на поднимающуюся из-за горизонта огромною, желтую звезду. Казалось, сейчас Хел видела его таким, каким он был впервые. В день их знакомства. Потерянным, усталым, слегка недоуменным, и… несчастным. Беспросветно несчастным, в эту минуту даже больше, чем тогда.
Девушка сцепила зубы, сжала кулаки. Что было сил, она ударила его в живот, он не успел среагировать. Дыхание перехватило, мужчина пытался ухватиться за что-то невидимое, но на ногах устоял. Взгляд, полный ненависти, злости, обиды. Простит он ее? Да. Как обычно.