Cause don't you know I'm addicted.*
Она лежала на кровати, в какой-то мере наслаждаясь своим страданием. Из маленького окна, которое квадратом было прорезано в толстой стене сочился белый, дневной свет. Мерзкий и слепящий. Шли годы, а девушка так и смогла заставить себя заниматься делом. Иногда где-то подрабатывала... то в театре, то маляром, то в библиотеке, однако, тут же бросала. Но деньги и без этого находили её сами. То от состоятельных поклонников, которые рассчитывали купить симпатию, то долги возвращали старые знакомые. То… сотка валялась на дороге просто так, ничья. Хелен сильно везло с деньгами, и она всегда принимала это везение как должное. Возможно, поэтому и везло…
Он уже сидел у себя в кабинете. Бледном, сухом, где стены были выкрашены в типичный серый цвет, светлый паркет давно затерся, а на широком столе лежала кипа карточек больных людей. Имея диаметрально противоположенный взгляд на мир, он стремился заработать как можно больше, а то, что при этом нужно кого-то лечить, его не расстраивало и не радовало. Как ни странно, именно в это утро клиентов у врача не было, но в дверь все равно постучали:
- Доктор Хоффман, доброе утро! – Молодой врач, явно моложе своего наставника, доброжелательно улыбнулся, прошел внутрь и сел на стул для пациентов. Опечаленный взгляд темных глаз носился по помещению, а такие же темные волосы были неаккуратно зачесаны назад.
- Привет, Калеб. Ну как там? Все прошло хорошо? – Мужчина явно не хотел задавать этот вопрос, но все равно задал, из вежливости.
- Похоронили в закрытом гробу. Кроме меня, рабочих, и еще одной девушки вообще никто не пришел, не думал, что так будет… - Врач поежился.
- Я вообще не понимаю, зачем ты туда пошел. Пациент умер, а что далее - это не твоего ума дело, справятся патологоанатомы. Родственники еще, может. Друзья.
- В какой-то мере я был ответственен за его смерть… и не мог позволить себе не прийти. А вы, получатся, никогда не ходите на кладбища?
- Это лишняя трата времени, поверь. – Райт тяжело вздохнул, и поправил очки.
- Даже к родным? Я слышал у вас нет семьи, помимо жены. Эх, не повезло вашим родственникам…
- Мои родные похоронены в другом городе, и хватит мне вычитывать мораль, интерн. Итак голова разрывается. Возьми, вон, документы, заполни. – Хоффман смерил новичка холодным взглядом и лениво уставился в окно.
- На кладбище можно встретится с ушедшими. Поговорить, станет легче, поверьте, как будто насыщаешься общением с ними, и отпускаешь… - Калеб закрыл глаза и вновь томно улыбнулся.
- Умолкни со своим кладбищем, мне не нужны советы. Шел бы в патологи, раз уж так любишь трупы. – Райт улыбнулся, и эта улыбка более походила на неприязненный оскал, однако слова его интерна плотно засели в голове. Паренек вежливо кивнул, чтобы, более, не раздражать наставника, и быстро вышел.
Плотный свет бликовал на поверхности стола, скользил по листьям фикусов, что стояли на узком окне. Прозрачные гардины совсем его не останавливали, приходилось щурится, хотя зрачок итак сжимался в точку, отчего серые глаза мужчины походили на бельма зомби. Может, он и был зомби. Теперь.
Кладбище. Что его ждет на кладбище? Сырая земля. Мох. Трава на этой земле. От этих мыслей по спине шел холодок, а болезненные воспоминания опять сковывали сознание, которое итак удерживали в норме только антидепрессанты. Райт, сам того не желая, постоянно возвращался к этим воспоминаниям в мыслях, и в конце концов с этим смирился. «Я даже не знаю, где она похоронена, но, если от этого и вправду станет легче, я готов на это пойти» - как завершение, решил он для себя. Эта мысль тут же немного поблекла, но все равно его не оставила. Кладбище…
Он не чувствовал вины. Ни один случай из его прошлого не заставлял его переживать о случившимся. Единственное, о чем он на самом деле думал – так это о том, что не все успел сказать. Доказать, показать. Сделать. Человека не стало, так внезапно и необратимо, и Хоффман на годы потерял покой. Проговаривая все, раз за разом, что предназначалось странному, эфемерному человеку, образ которого становился все абстрактнее с каждым воспоминанием, он, вроде бы, получал облегчение, но совсем ненадолго. Обращаться к психотерапевту врач не стал из принципа, и сильно из-за этого страдал, не получая адекватного, современного лечения. Во сне он постоянно видел открытые, серые глаза без бликов и отражений, на кипенно-белом столе морга. Отсюда, в и без того темной душе Райта стали расти и развиваться неконтролируемые страхи и желания. К примеру, он начал боятся высоты, хотя никогда не замечал за собой этого ранее. Развился страх забыть ключи дома, или оставить их на работе, но это мелочь. Не мелочью было его постоянное желание стричь своих партнерш коротко: не силой конечно, но уговорами, водить на стрижки, чтобы их волосы были по плечи или короче. А затем… уговаривать их покраситься в блондинку. Во вполне конкретный, блеклый блонд.