В больнице, как всегда, пахло сквозняком и антисептиком. Люди переговаривались меж собой, переглядывались, а медсестры нервно пожимали плечами. Очередной рабочий день в гуще больных людей.
Самым простым из того, что он мог сделать, было поручение своему протеже, Калебу, проверить архивы посещений больницы за последние шесть лет. Быть может, человек с этим именем был когда-то болен и попадал в центральную городскую больницу… Это поручение, разумеется, шокировало интерна, но оно было куда проще, чем звучало: архивы давно уже велись в электронном виде. После скромных шести часов поиска, парень с громким топотом вошел в кабинет, хлопнув за собой дверью:
- Ничего. Совершенно ничего, никаких совпадений.
- Это странно, не находишь? – Райт задумчиво вертел ручку, смотрев куда-то в стену. - Очень странно, специально не обращаться к врачу.
- Ну… может у нее отменное здоровье, или она ходила в другие клиники? – Калеб на секунду задумался, а потом махнул рукой.
- Могла ли ее сестра знать, что я врач… могла ли ее сестра знать подробности? Или знать, как я, скажем, выгляжу…
- Вы о чем, доктор Хоффман?
- А, я сходил на кладбище. По твоему совету, и это добавило мне проблем. Хотя вроде бы, стало легче, и если все пойдет хорошо, то будет еще легче, хотя пока не очень. Если будет нужно, я добуду архивы всех больниц в городе, чтобы узнать, что мне нужно. – Казалось, врач говорил это сам себе, а не своему собеседнику.
- Что ж… рад за вас. Я, пожалуй, пойду. Поздно.
- Безусловно. Свободен.
- До завтра… - Калеб приторно улыбнулся, а когда отвернулся, то немного скривился и вышел из кабинета. Хоффман остался сидеть за рабочим столом, теребя в руках злосчастную ручку.
- Не припомню, чтобы Эми чем-то болела, но возможно Хелен… Хотя может и нет. Насколько близко они общались? Неужели все это время они жили в одном городе? Тогда почему сестра не помогала ей сбежать? Или помогала… - Райт скользил глазами по столу. Внутри что-то сильно напрягалось, он чувствовал, что вот-вот придет к самому желанному для себя выводу, но пока не мог, не хватало доказательств. Сердце в груди сжималось от тяжелого, больного предвкушения, и билось так сильно, что дыхания не хватало. Мужчина шумно выдыхал, ухмылялся, и нервно сглатывал. В штанах становилось тесно, даже болезненно тесно. Врач вновь закрывал глаза, прокручивая в голове одну и ту же сцену, пытаясь понять. Пытаясь зацепиться, хоть за что-то зацепиться.
«Она была на третьей или четвертой неделе беременности. При том она не могла иметь детей. Но диагноз… разумеется мог быть ошибочным. Вот только…» - внезапно глаза Хоффмана расширились. Он выронил ручку и, дрожащей рукой стал листать в телефоне календарь. Если зародышу было три недели, то все сходится. А если четыре, то нет. Разве что она забеременела от кого-то еще… но как? Если не выходила из дома. Почти. А если все-таки отталкиваться от того, что диагноз поставили верно, могли ли их просто… перепутать? Мог ли он их перепутать? Его мысли отчаянно крутились в разных направлениях, он постоянно вздрагивал, и то и дело смотрел на календарь.
Впервые за много лет ему захотелось выпить. Почему, когда что-то связано с ней, ему обязательно хочется пить? Он не мог внятно сформулировать этот вопрос для себя, но частично его осознавал. Медленно вышел из больницы, рассеянным, глупым взглядом смотрел на небо. Сердце было все никак не унять. Ноги сами несли доктора в нужном направлении.
Зайдя в первый попавшийся бар, он растолкал полупьяных посетителей, сел за барную стойку, и ледяным взглядом стал сверлить смущенного бармена:
- Виски, двойной. – Хоффман расслабленно выдохнул. Молодой человек, стоя за стойкой, кивнул, и с улыбкой спросил:
- Не поздно? Дома наверно жена ждет.
- Мне плевать. Наливай. – Райт закинул волосы за плечо, и стал изучать взглядом бутылки, стоящие как бы на витрине. За спиной у персонала красовалась огромная зеркальная стена, визуально увеличивающее помещение чуть ли не вдвое. Врач с горькой ухмылкой стал рассматривать свое отражение в зеркале: помятый вид, всклоченные к низу волосы, грязные очки, мешки под глазами… сразу видно, что гоняться за эфемерным миражом не совсем полезно для физического и психического здоровья. Его все еще можно было назвать красивым. Очень. Но… потрепанным. Тоже очень.