— Если ты не признаешь или не изгонишь его из рода, то наложенная на тебя «вендетта» убьет и мать, и ребёнка. Закупорки канала не будет, но откат ты получишь. Ослабленный «вендеттой», но всё равно.
Через час с помощью Драко и вызванного Поттера я добрался до гостиной. А там, в парной шкатулке для писем меня ждало сообщение.
«Хель, Анну забрали в больницу. Брэд вчера ночевал в клинике. И сегодня целый день там. Если можешь, навести её. Всё-таки она твоя мать. Ларс Милтон».
Вот и приплыли. Ну и что мне делать? Полежав ещё пару часов, я прихватил письмо и решительно направился обратно к Драко.
— Мне нужно в больницу, — заявил я с порога. — Я должен знать, чьего ребёнка носит Анна, чтобы принять решение. Ну и точно узнать, кто будет первый кандидат на роль жертвы алтаря Блэков. Если мать умрёт — не факт, что я смогу вытащить эту информацию.
— Одного я тебя не пущу, — сказал Драко. — Вместе пойдём. Я только Северуса предупрежу.
Из кабинета Драко мы переместились камином в Блэк-Хаус, а отойдя на несколько метров от дома, я отзвонился Ларсу. На такси мы с Драко добрались до лондонской квартиры, подхватили деда и направились в больницу.
Госпиталь Святой Марии располагался в районе Паддингтон. Старинное здание из красного кирпича, украшенное арочными балконами и надстройками. При ней же был и пункт неотложной помощи, куда и привезли Анну. Муниципальная клиника — что возьмёшь. Они везде одинаковые: пока Конфундусом не приложишь — хрен кто что сделает. То врача нет, то часы неприёмные, то пол мокрый. Но через десять минут и пять Конфундусов я вошел в палату к матери.
— Хельгерт, ты приехал, — вымученно улыбнулась она.
— Угу, — выдал я.
Выглядела она откровенно хреново. Мне даже жаль её стало в первую секунду. А потом я вспомнил, сколько проблем она всем принесла — и жалость испарилась. Тратить время на разговоры и уговоры я не стал. Просто достал палочку и…
— Легилименс!
В воспоминания магглы я вошел легко, как в открытую дверь. Вот разговор со мной, когда она сообщила о беременности и мой псих… Вот ещё раньше, когда она уговаривает отца на ребёнка… Ещё глубже — задержка и тест на беременность. Почти… Чуть дальше и… БЛОК!
— Обливиэйт! — потрясённо выдохнул я, выходя из сознания. — Это был Обливиэйт!
Комментарий к глава 44
Продажи в понедельник
========== Глава 45 ==========
Анна Милтон относилась к людям, для которых «стакан наполовину пуст». А если стакан полон — то надо перелить в тару побольше и он снова станет наполовину пуст. В детстве Анна точно была уверена, что их квартира в районе East Croydon в южной части Лондона не такая большая и современная, как у её одноклассниц. А купленная машина низкой комплектации и не новая — позапрошлого года. Хоть отец и уверял, что она в идеальном состоянии. А вот Семья Эмили купили автомобиль с кожаным салоном.
Абсолютно точно Анна была уверена, что в школе её не любят. Учителя занижают оценки, а девочки не хотят дружить, потому что она не такая богатая, как Мэри. И все её беды оттого, что родители зарабатывают мало. А больше они заработать не могут. Отец Анны по вечерам любил включить новости и начинал вслух обсуждать увиденное. Потому Анна точно знала, что правительство Британии ведёт неправильную политику. Что оно ориентировано на то, чтобы сделать богатых людей ещё богаче и совсем не заботится о простых гражданах.
На свой первый митинг Анна попала случайно. Тогда в далёком 1993 году ИРА произвела взрыв на станции метро «Лондон-бридж». Было несколько десятков раненых и возмущённые жители Лондона требовали у мэра обеспечить им безопасность. Вот тут Анна и нашла своё призвание. Ведь кто-то должен открыть глаза власть имущим на то, что они не правы. Высшего образования Анна не получила, ведь оно платное, а все деньги в семье уходили на ипотеку. И вновь Анна обвинила в этом правительство и присоединилась к студенческому движению «Образование — всем!» Дальше были ещё поводы и ещё…
За неимением профессии, Анна подрабатывала официанткой в кафе, а всё остальное своё время уделяла акциям протеста. Там она и познакомилась с Брэдом. Жизненные позиции двух молодых людей совпали и дальше они «доносили правду» уже вместе. После свадьбы Анна переехала из квартиры родителей в особняк к молодому супругу. Правда, принадлежал он не Брэду, а его отцу. И эта несправедливость снова помешала Анне быть полностью счастливой.
Да, теперь интересы молодой семьи изменились, а вот способ их достижения остался прежним. Они с мужем по-прежнему вели активную жизненную позицию. Но теперь Анна была недовольна тем, что правительство не предоставляет домохозяйкам социальный пакет, не проводит повышение квалификации после декрета и не обязует компании иметь льготные рабочие места для молодых матерей.
К рождению своего первого ребёнка Анна готовилась, как к величайшему событию. Перезнакомилась с мамочками из их района, перечитала кучу журналов и организовала движение «за безопасные детские площадки». Первый сын хлопот не доставлял, разве что наотрез отказывался откликаться на своё имя, играть с другими детьми и ходить с ними на митинги. Если в первых двух случаях мальчик молча всех игнорировал, то любая попытка взять сына с собой на демонстрацию заканчивалась истерикой с эпилептическим припадком.
На вторую дочь Анна решилась, чтобы не выходить на работу. Ведь это так просто — сидеть дома с ребёнком. И почему остальные мамочки так жалуются? На этот вопрос Анна получила ответ буквально на второй день, когда их выписали из больницы. Её маленькая дочь всё время плакала, будила по ночам и требовала постоянного внимания. Она не желала сама засыпать, сама есть и её нельзя было оставить в комнате больше чем на пять минут.
К трём годам отставание Элизабет от других детей стало очевидным. Она не умела сама есть, одеваться и никак не желала расставаться с соской, которой Анна затыкала ей рот, чтобы не орала. К Элизабет и Анне стали снисходительно относиться другие мамочки, что едва ли не каждый день хвастались новым умением их чада. И Анна снова вспомнила своё детство. Только теперь ей казалось, что все вокруг недооценивают её дочь.
Она постаралась дать ей то, чего была лишена сама: самые лучшие игрушки, самая дорогая одежда, любой каприз, стоило только драгоценному чаду топнуть ножкой. Анна изо всех сил старалась сделать дочь счастливой. В своём понимании этого слова. А сын? А что сын? Сын раздражал. Своей независимостью, собственным мнением, а особенно тем, что не желал общаться с сестрой. Да ещё и Милтон-старший вечно тратил на него деньги. То телефон новый, то ноутбук. Значит Хельгерту надо, а Элизабет — нет? Ну и ладно. Она сама купит дочери на десять лет новый айфон, пусть для этого и придётся влезть в большой кредит, но у её девочки будет всё!
Письмо из школы Хогвартс поставило Анну в тупик. Значит, её Лиззи особенная? Нет, не особенная, Хельгерт тоже там учится. Но почему ей раньше никто не сказал про волшебство? В школу она собирала дочь во высшему разряду и очень жалела, что невозможно похвастаться другим мамочкам. Почему-то не получалось. Стоило ей только открыть рот, как или мысли сбивались, или сказать не давали.