– Вы полицейский? – спросила она.
– Не совсем.
– ФБР?
То, что она не знает, кто он такой, оказалось хорошей новостью. Член банды Хэрроу или наемник на службе Маклеода не задавал бы таких вопросов. Но кто же она?
– Я работаю на частное агентство, – сказал Поль – но сейчас по правде говоря, представляю только самого себя.
– Вы ищете Хэрроу?
Поль вздрогнул. Она произнесла это имя не на американский манер, а почти проглатывая начальный звук, отчего слышалось «эрроу» – стрела. И вдруг он все понял. Манера произносить гласные и грассировать: она француженка! Поль знал наверняка, кто перед ним.
– Жюльетта!
Девушка моргнула и на секунду опустила оружие, словно почувствовав облегчение.
Хотя она все еще держала его на прицеле, Поль не чувствовал теперь никакого страха. Любопытство вытеснило в нем все остальное. Та, которую он столько раз мысленно представлял себе, стояла теперь перед ним. Героиня невероятной истории, отчаявшаяся, загадочная и так неожиданно появившаяся, стояла на расстоянии вытянутой руки. От недостатка ухода и сна кожа девушки посерела, лицо осунулось, а под глазами появились круги, и все же Поль каким-то чутьем узнавал ее и чувствовал удовлетворение. Открытый взгляд, отсутствие печати жестокости и эгоизма на лице, растерянное и возвышенное выражение полной искренности соответствовали тому образу, который Поль рисовал себе прежде. Несмотря на свою полную беззащитность перед направленным на него оружием, он смотрел на девушку с доверием и облегчением.
– Зачем вы нас ищете? – спросила Жюльетта.
Глупо было что-нибудь придумывать и пытаться ее обхитрить. Поль понимал, что она ничего не хочет вытянуть из него – девушка и так все знала, – а просто пытается понять, и желание это вызвано чем-то очень глубоким и искренним.
– Чтобы помешать совершить чудовищное злодейство.
– Из гуманных соображений, конечно?
Поль опустил глаза. С самого начала расследования он действовал почти механически, гоняясь за кроликом, которого Арчи велел изловить, но чем глубже он увязал в этом деле, тем чаще задавался вопросом: а что, собственно, заставляет его настойчиво продвигаться вперед. В одно мгновение Жюльетта разворошила все эти мысли. Поль был смущен и рад, что появилась возможность прояснить кое-что для себя самого.
– Я врач, – сказал он.
– Врач или секретный агент?
– И то и другое. Мне поручили это дело, потому что оно началось с лаборатории.
Жюльетта моргнула. Перед ней на мгновение всплыла картина Вроцлава. Все это казалось теперь таким далеким.
– Ну да, и врачи стоят на страже человеческой жизни, вы это хотите сказать?
– Да.
– И вы полагаете, что каждый человек имеет право на жизнь.
– В любом случае это не нам решать.
– Что вы говорите людям, которые хотят свести счеты с жизнью?
– Что они совершают ошибку.
– И все-таки принимаете решение.
Поль вспомнил свою первую практику в психиатрическом отделении. Он вошел в комнату больного с маниакально-депрессивным психозом в стадии меланхолии. Он вспоминал долгий разговор с ним и то, как человек вполне рационально, хладнокровно и если не убедительно, то совершенно логично доказывал, что ему следует умереть. В тот же день больной начал курс лечения антидепрессантами и через две недели растроганно благодарил врачей за спасение.
Он рассказал об этом Жюльетте, и та замолчала. И он, и она словно забыли о револьвере и шуме машин на Копакабане. Оба погрузились в самое сердце своих сомнений и убеждений откуда только и могло прийти спасение.
– А если болезнь неизлечима и вы лишь возвращаете человека в мир жестокости, крыс, нищеты и отчаяния? Если корень болезни не в жизни, а в невозможности жить?
– Ничто не оправдывает убийства.
Поль произнес это слишком быстро и сразу понял абсурдность того, что сказал. Жюльетта отвела на мгновение взгляд, словно не желая видеть его унижения, и произнесла то, что он отлично и сам понимал:
– Вы бы не стали убивать нацистов? Не стали бы убивать, защищая самое дорогое в жизни?
– Я бы не стал лить кровь за идеи, абстрактные построения.
– Значит, опустошенная земля, бидонвили, вырубленные леса и войны между бедняками, неспособными даже прокормить своих детей, это абстрактные построения? Как вы думаете, на что могут рассчитывать эти люди, кроме как на мучительную смерть, невыносимые страдания и разрушение всего, что еще живо на этой планете?
– Мне кажется, это не очень похоже на идеи Хэрроу и тех, кто стоит за ним.
– Что вы хотите сказать?
– Они считают человека таким же животным, как все остальные, только более опасным и жестоким. Они хотят стать новыми хищниками и уничтожить излишек вредной популяции.
– А это не так?
– Не так. Я считаю, что человека спасет то, что в нем есть человеческого, а не животного. Осознание своей судьбы в мире, чувство любви, солидарности, справедливости.
По удивленному выражению лица Жюльетты Поль понял, что попал в точку.
– Вас волнуют человеческие страдания. Хэрроу вообразил, что знает интересы целой планеты. Те же, кто стоит за ним, озабочены только шкурным стремлением осадить от угрозы свое процветание.
– О ком это вы говорите?
В эту минуту Поль понял все. Жюльетта ничего не знала об истинных механизмах всей операции. Она была не сообщником Хэрроу, а инструментом в его руках. В глубине души она должна это понимать.
Тогда он рассказал ей обо всех деталях разработанного плана, о семинаре 1967 года, Маклеоде и Рогульском, о встрече с Хэрроу и, наконец, о холере.
Когда он замолчал, Жюльетта дрожала всем телом. Слезы текли у нее по лицу.
Поль медленно наклонился вперед и встал. Не сводя с девушки взгляд, он приблизился к ней и взял револьвер, который она протянула ему, как передают эстафетную палочку следующему бегуну. Поль швырнул его на кровать. Он стоял совсем рядом с Жюльеттой, которая наклонила к нему голову. Поль прижал ее к плечу, и Жюльетта, задыхаясь, разразилась рыданиями, в которых звучали страдание и облегчение. Поль погладил ее по волосам, как гладят ребенка, чтобы подбодрить и успокоить. Жюльетта ухватилась за него, словно вытащенный из воды утопленник, еще не верящий в свое спасение. Вместо желания Поль чувствовал нежность к этому существу готовому доверить ему весь груз своего горя, разочарования и вновь обретенной надежды.
Он ощущал худое дрожащее тело девушки, задыхавшейся от счастья и избавления от тяготившего ее немыслимого напряжения. Поль ждал, пока она успокоится, и вот, наконец, Жюльетта стала понемногу приходить в себя, осознав, что Поль взял на себя тяжесть, с которой она не могла больше жить. Он усадил ее на кровать и селрядом, держа за руку.
Вдруг Жюльетта подскочила с видом спящего человека освободившегося от привидевшегося кошмара, и крепко сжала руку Поля.
– Скорее, – воскликнула она, словно только в это мгновение осознала надвигающуюся угрозу, – вы должны им помешать Они скоро начнут действовать. Возможно, даже сегодня.
Потом Жюльетта осела на кровать с видом акробата, который не в силах больше исполнять сложный трюк. Она снова замолчала и погрузилась в себя.
– Вы говорите о Хэрроу? – спросил Поль.
Она взглянула на Поля так, словно не понимала, откуда он знает это имя.
– Хэрроу? Да, Хэрроу.
– Где он?
– Отель «Ларанжейрас» на холмах Боттафогу.
Поль сам задрожал от возбуждения. Уже отчаявшись разобраться хоть в чем-нибудь, он волей судьбы получил то, что искал и уже не надеялся найти вовремя.
– Хорошо, давайте туда! – воскликнул он и схватил лежавший на кровати револьвер.
Жюльетта высвободила руку и сделала какой-то жест, словно очерчивая большой круг.
– Это невозможно! Они везде. Их много. С ним полиция, военные, все эти типы в отеле. Те, кто шлет ему электронную почту со всего света.
Жюльетта отпрянула и посмотрела на Поля. Казалось, что она только что поняла, к кому обращается.
– Вы не можете выйти отсюда. Они наблюдают за вами. Они прослушивают ваш телефон. Они решили вас убрать.
– Как же вы попали сюда?
– Через Жуакина, – ответила Жюльетта, едва улыбнувшись при воспоминании о калеке.
Потом, сообразив, что Поль и понятия не имеет о его существовании, рассказала о нем.
– Они все тут в отелях друг друга знают. Он поговорил с одной из горничных, и та согласилась уступить мне свою форму на это утро.
Размышляя, Поль стал осматривать револьвер. Это был «таурус» старой модели, тяжеловесный, как древний локомотив. Поль выдвинул барабан и повернул его. Револьвер был не заряжен.
– Жуакин нашел его в своей фавеле.
– Почему не зарядил?
– Там были пули. Это я их вынула.
Жюльетта бросила взгляд на Поля, и тот впервые увидел, что она улыбается.
– И что вы с ними сделали?
Жюльетта сунула руку под халат и вынула из кармана джинсов пять маленьких медных цилиндров. Она протянула их Полю. Поль улыбнулся в ответ, вложил патроны в барабан и поставил его на место. Жест Жюльетты сделал их сообщниками. Теперь они оказались на одной стороне, и риску них был один на двоих. Револьвер придавал им уверенности и делал не совсем беззащитными перед общими врагами, но странным образом от этого положение Поля не становилось менее запутанным. У него появилась возможность действовать, но он не знал, как поступить и с чего начать. Поль думал об этом, и вдруг его осенило. Он повернулся к Жюльетте:
– Вы говорите, что они прослушивают телефон?
– Так сказал Жуакин.
Поль подумал о Керри. Она звонила своей приятельнице из отеля. Он встал и подошел к окну. Перед входом в отель выстроились такси. На некотором расстоянии от них в другом ряду стояла какая-то одинокая машина. Водитель вышел из нее и встал рядом с дверцей. В руке он держал рацию. Полю показалось, что он узнал машину: на ней они с Керри ехали из аэропорта. Любопытно, не на ней ли уехала Керри? Перед отъездом она где-то записала номер телефона и адрес своей подруги, и Поль поискал взглядом бумажку на письменном столе и прикроватной тумбочке. Ничего. Должно быть, взяла ее с собой.
Жюльетта думала о своем. Она снова заговорила о Хэрроу и его плане, напомнив Полю, что у них не одна проблема, а две причем одинаково срочные.
– Не знаю, начнут ли они операцию без меня. Сейчас они меня ищут и, если не найдут, придумают что-нибудь другое. Они зашли слишком далеко, чтобы откладывать дело надолго.
Поль чувствовал головокружение и какой-то столбняк при мысли об опасности, которой подвергается сейчас Керри, и необходимости немедленно действовать, чтобы помешать Хэрроу запустить механизм катастрофы. Дело решила Жюльетта, у которой было свое представление о приоритетах.
– Если бы я была не одна, – сказала она, – то могла бы, наверно, остановить операцию…
– Как?
Жюльетта прикрыла глаза, словно пытаясь выудить из подсознания что-то, о чем она давно думала, но не пыталась выразить словами.
– Вернувшись туда, – произнесла она наконец.
– Вернувшись куда?
– К Хэрроу.
Она встала и сделала несколько шагов, расставив руки. Потом закинула волосы за плечо и, улыбаясь, изложила свой план:
– Они увидят меня, а я скажу, что это был нервный срыв, что я бродила по городу, что меня возмутила нищета, что я целиком на их стороне. Короче, скажу то, что они хотят услышать. Они снова включают меня в свой план. Так я узнаю, где и как они хотят начать действовать, и предупрежу вас.
– Как?
Через Жуакина, – сказала Жюльетта, отбросив это препятствие нетерпеливым жестом руки. – Тогда у вашего агентства будет время что-нибудь придумать.
– Моего агентства! – простонал Поль.
Он, ясное дело, не рассказал девушке о своем разрыве с Провиденсом и о том, что только Барни в обход правил может хоть чем-то ему помочь. Он вспомнил, кстати, о том, что после приезда в Рио до сих пор не связался с ним и даже не сказал, в каком отеле остановился. Поль уже был готов сообщить Жюльетте эту невеселую истину, но выражение ее лица остановило его. На нем читалась такая беззаветная решимость, что Поль устыдился собственных колебаний. Как ни крути, теперь все карты у него на руках. Маклеод, отправивший его в Бразилию на верную смерть, и подумать не мог, что какая-то песчинка может нарушить прекрасно отлаженный механизм его операции. У Поля достаточно средств, чтобы сражаться и убеждать. Чем черт не шутит, может, он даже сумеет убедить самого Арчи изменить точку зрения.
– Ладно, – сказал Поль. – Похоже, ничего другого и не придумаешь.
Тень сомнения, против воли прозвучавшая в его словах, означала, что Жюльетта не может рассчитывать на стопроцентный успех. Она должна знать, что идет на большой риск и может заплатить за неудачу жизнью. Жюльетта прекрасно все поняла, и все же Поль впервые увидел, что на лице ее заиграла улыбка. Она улыбалась одними губами, но за разгладившимися чертами ее лица проглянуло какое-то неожиданное выражение. Это было как в театре, где новые декорации, слегка изменив первый план, вдруг открывают далекие перспективы, о которых зритель и не подозревал. Будь у Поля время обдумать свое впечатление, он сказал бы, что это выражение полнейшего смирения. Само это слово, происходящее от слова «мир», наводит на мысль о тех, кто этот мир населяет. А Полю оно напомнило фразу, процитированную старым миллиардером: «Кроткий человек идет к смертельно опасным хищникам». Поль помнил конец о запахе Адама, но не мог вызвать в памяти слова, стоявшие перед этим. «Кроткий человек идет к смертельно опасным хищникам», повторял он про себя, глядя на Жюльетту. Она доброй воле идет к Хэрроу и его бандитам. Поль смотрел на не с восхищением.
– Хорошо, – сказал он.
Жюльетта взяла его руки в свои. Поль встал, обнял ее и притянул к себе. Он почувствовал ее грудь и был не в силах скрыть охватившее его желание, но не решился разомкнуть объятия. Жюльетта словно черпала решимость в его мужской силе. Наконец, она отпустила Поля и подошла к двери.
– Чтобы покинуть отель, пройдите по служебным коридорам. Я нарисовала вам план. Когда выйдете на улицу, купите бразильский мобильный и позвоните Жуакину. Объясните ему, где вы находитесь. Его номер здесь же.
Жюльетта протянула Полю сложенный вчетверо листок бумаги, который он засунул в карман шортов.
– Кто-нибудь свяжется с вами, как только я узнаю о времени начала операции.
Напоследок она немного машинально улыбнулась Полю, словно ее голова уже была целиком занята мыслями о том, что предстоит сделать, и вышла в коридор.
Поль еще некоторое время стоял, взволнованный и тронутый этим растаявшим видением, так неожиданно вторгнувшимся в его жизнь.
Глава 9
Никто так легко не попадается на крючок, как легавые. Жюльетта достаточно хорошо изучила тропинки среди фавел, чтобы без помех добраться до отеля «Ларанжейрас», но для того чтобы все выглядело достоверней, решила попасться им в руки. Она вошла в один из пансионов Боттафогу, спросила комнату и назвала свое настоящее имя. По взгляду администратора Жюльетта сразу поняла, что у него, как и у всех остальных хозяев отелей, уже есть на нее наводка. Он сразу куда-то вышел, по-видимому позвонить. Через четверть часа, когда Жюльетта лежала вытянувшись на скрипучей кровати, дверь ее комнаты распахнулась от могучего пинка ногой и в номер ввалилась ватага полицейских во главе с толстяком-коротышкой с черными, коротко остриженными волосами. Они сжимали в руках пистолеты. Жюльетта не оказала никакого сопротивления, но постаралась выглядеть испуганной и удивленной. Полицейские втолкнули ее в заднюю дверь какого-то фургончика с забранными решетками окнами, внутренность которого воняла потом и отработанной смазкой. Под завывание сирены Жюльетту повезли через весь город к стоявшему недалеко от залива мрачному зданию. Она прошла по коридорам, где с безучастным видом стояли задержанные – юнцы в наручниках и проститутки. Поднявшись по лестнице, Жюльетта и ее стража подошли к двери, на которой висела табличка «Уголовный отдел». Коротышка полицейский постучал в дверь и распахнул ее. В просторном кабинете с голыми стенами, огромным, заваленным папками столом и стоявшими в беспорядке металлическими стульями Жюльетта увидела троих: неизвестного в форме офицера полиции, Зе-Паулу и Хэрроу.
Они обрабатывали ее больше часа. Хэрроу не задал ни одного вопроса и только сверлил ее взглядом своих голубых глаз, в которых не читалось ничего, кроме ненависти.
Жюльетта строго придерживалась избранной тактики. Она бежала из-за инстинктивного страха. Шла куда глаза глядят, охваченная неудержимой паникой. Может, все дело в приближении рокового дня, нервном напряжении от ожидания или в любовной лихорадке. (Здесь она бросила взгляд на Хэрроу.) Полицейские у входа так заболтались, что не обратили на нее внимания. Ночь она провела, лежа под каким-то навесом, и прохожие, должно быть, принимали ее за нищенку. Нет, она ни с кем не разговаривала. Нет, к ней никто не подходил. У нее не было никакого плана. Почему она выбрала отель в Боттафогу, где ее задержали? Случайно, она была совсем без сил. Да, она рада, что ее наконец нашли. Она надеется, что ей по-прежнему доверяют. Ей даже больше, чем прежде, не терпится приступить к делу. Надо только спешить, потому что она больше не выдержит ожидания и неопределенности.
Примерно через час офицер позвал двух полицейских, дежуривших все это время за дверью. Он поручил Жюльетту им, а сам вышел в соседнюю комнату. За ним последовал Зе-Паулу с видом прокурора, требующего смертной казни для обвиняемого, и Хэрроу.
Через несколько минут они возвратились. Зе-Паулу казался нервным и раздраженным. Было видно, что победа оказалась не на его стороне. На этот раз заговорил Хэрроу. Он поставил стул рядом с Жюльеттой, нежно взял ее за руку и опустил голову.
– Все в порядке, – сказал он. – Мы вернемся в отель. Тебе не придется больше ждать. Мы начнем операцию сегодня же вечером, как только стемнеет.
После того как Жюльетта ушла, Поль с полчаса нарочно маячил перед теми, кого поставили за ним наблюдать. Он попросил принести ему в комнату кока-колу и облокотился на подоконник прямо на виду шоферов, которые неловко прятали свои портативные рации. С городского телефона он несколько раз позвонил зубному врачу, нотариусу и гадалке на картах. Всякий раз он занудно объяснял своим почти не говорившим по-английски собеседникам, что он недавно прилетел в Рио, сегодня хочет передохнуть, а встречу назначить на один из ближайших дней. Вся эта информация по обычным каналам поступит к организаторам слежки. Поль подкинул работенки своим ангелам-хранителям, и теперь мог действовать.
Жюльетта сказала, что внутри здания за ним никто не следит. Поль как ни в чем не бывало вышел из комнаты, пошел по коридору, но не остановился у лифтов, а проследовал к двери, на которой висела надпись «Для персонала». По совету Жюльетты он нес большой букет цветов. Жюльетта сказала, что на столике в конце коридора всегда стоят свежие цветы, а для того, чтобы не бросаться в глаза в таких отелях, как «Океания», лучше всего казаться спешащим и озабоченным. С лицом, скрытым за огромным букетом, Поль выглядел абсолютно естественно. По пути ему встречались горничные, официанты и работники службы доставки, снующие по темным коридорам и на обшарпанных лестницах, украшением которым вместо потертого бархата служили пожарные топорики, тележки горничных и банки с краской.
Поль шел по плану, переданному Жюльеттой. Никто не задал ему ни одного вопроса, и он беспрепятственно вышел в дверь, за которой стояли помойные баки. Поль пошел по переулку, который вывел его на торговую улицу, шедшую вдоль Копакабаны прямо за стоящими у моря домами. Потом он взял такси и велел отвезти себя в центр. На проспекте Рио-Бранко он купил мобильный телефон с картой, работающей во всех странах мира. Присев на скамейку, он позвонил Барни в Провиденс.
К телефону подошел Тайсен, не сдержавший удивленного возгласа:
– Вас везде ищут! Почему вы не связались с нами из Бразилии?
Поль кратко обрисовал ему положение.
– Барни не сомневался, что это ловушка. И Арчи тоже.
– Арчи! Он знает, что мы здесь?
Тайсен понял, что Поль не в курсе последних событий в Провиденсе. Он рассказал о появлении Лоуренса, разговоре Барни и Арчи и перемене во взглядах их шефа.
– Где они сейчас?
– Летят в Рио.
– Вдвоем?
– Да.
– Когда они приземляются?
Тайсен набрал что-то на компьютере.
– Одиннадцать тридцать по местному времени, аэропорт Галеан.
Взглянув на часы, Поль увидел, что на них без десяти одиннадцать.
– Я заеду за ними, – сказал он.
Он отсоединился и пошел искать такси.
Керри отправилась в путь на такси в самое скверное время суток, до наступления жары, когда обитатели пригородов массами скапливаются на скоростных трассах, пытаясь добраться до места работы. Кабинет ее приятельницы Деборы располагался на противоположном конце моста Нитерой в районе особняков. Посаженные вдоль дороги деревья, стволы которых переполняла жизненная сила благодатных дождей и солнца, ломали асфальт тротуаров. За коваными решетками виднелись сады с магнолиями и лимонными деревьями. После десяти звонков перед Керри появилась темнокожая прислуга в похожем на медицинскую форму платье. Она открыла дверь, но не пустила Керри внутрь. «Доктор» не принимает по четвергам. Ждать бесполезно. Мобильного телефона у нее нет. Прислуга едва цедила слова, поглядывая на Керри со смесью настороженности и презрения. Она, без всякого сомнения, полагала, что подлинное безумие всех тех, кто приходил сюда жаловаться на всяческие расстройства, заключается в желании платить бешеные деньги за то,чтобы нашелся человек, готовый слушать эту галиматью. Исчерпав все аргументы, Керри придумала наконец вопрос, который показался ей достаточно разумным. Она спросила, ведет ли еще Дебора («доктор») прием в больнице. Ответ не должен прозвучать двусмысленно, да и сам вопрос внушал пожилой женщине еще большее уважение к своей хозяйке. Та ответила, что Дебора действительно ведет прием в больнице при монастыре Непорочного зачатия в Грасас. Она не знала ни часов приема, ни названия отделения, но теперь у Керри появился хоть какой-то след.
Такси стояло неподалеку. Керри спросила шофера, знает ли он эту больницу. Тот ответил, что нет, но, добравшись до Грасас, они непременно о ней у кого-нибудь выведают.
Они провели в пробках битый час, добираясь до другого берега залива. Время шло одновременно и слишком быстро, и слишком медленно. Медленно оттого, что Керри сгорала от нетерпения получить новую информацию. Она прекрасно понимала, что время работает против них и катастрофа может случиться в любую минуту. Слишком быстро, потому что близился конец операции, и нетерпение, стресс и тревога погружали ее в транс, который, возможно, ей больше не суждено будет испытать. Она чувствовала себя как человек, живущий последние часы в стране, где ему хорошо и удобно, зная, что завтра его уже здесь не будет. в Грасас шофер остановил машину на площади перед маленьким баром, где обосновались влюбленные парочки студентов. Он отправился навести справки о больнице монастыря Непорочного зачатия. Керри откинулась на подголовник, закрыла глаза, поддавшись дремоте, вполне объяснимой постоянными перелетами разницей во времени и бессонными ночами.
Усталость усиливала ее нетерпение, обостряла чувства цвета и запаха, но притупляла бдительность. Как и Поль, она не обратила внимания на то, что взятая у отеля машина стояла в стороне от очереди, а теперь шофер что-то уж слишком долго отсутствует. Ей и в голову не приходило, что совсем недалеко, за углом, он говорит по рации с теми, кто поручил ему наблюдать за ней.
Когда шофер возвратился, он объяснил, что в конце концов узнал адрес больницы, и Керри решила, что он просто-напросто выполнил ее поручение.
Они довольно долго добирались до нужной улицы, но, не зная города, Керри винила во всем лабиринт извилистых переулков, где машинам приходилось едва тащиться. Наконец шофер остановил машину у здания из красного кирпича, о назначении которого было невозможно догадаться. Только выстроившаяся у одного из подъездов очередь бедно одетых людей говорила о том, что здесь раздают бесплатную помощь. Керри прошла мимо и заговорила с охранником, который впустил ее без лишних формальностей. Внутри было пустынно и тихо. Здесь пахло скорее монастырем, чем больницей, несмотря на то, что даже стены казались пропитанными эфиром. Керри решила найти кого-то, с кем можно объясниться по-английски. В конце концов перед ней предстала внушительного вида сестра в белом платье и плиссированной косынке на голове, знаке принадлежности к ордену или профессии. Сестра неодобрительно поглядела на Керри, задержав взгляд на ее спутанных волосах.
Потом она сообщила, что психиатрическое отделение находится на третьем этаже. Керри поднялась по устланной линолеумом лестнице и оказалась в пустынном холле. Отсюда просматривался коридор с одинаковыми дверями по сторонам, тянувшийся во всю длину здания до самого окна, наполовину скрытого огромной пальмой в кадке. Предстояло либо ждать чьего-нибудь появления, либо открыть одну из дверей, рискуя прервать консультацию. Керри взглянула на часы: уже половина третьего. Нельзя больше терять время. Керри толкнула ближайшую дверь, за которой находилась комнатушка, где не было ничего, кроме стола и двух стульев. Керри открыла вторую дверь, третью и, наконец, обнаружила доктора, который выслушивал пожилого пациента. Старик продолжал говорить, не замечая ее присутствия. Доктор, казалось, обрадовался возможности передохнуть. Он встал, подошел к Керри и вывел ее в коридор.
– Простите, – сказала Керри, – я ищу одну из ваших коллег. У меня срочное дело.
Врач спросил имя и задумался.
– Она не врач, – уточнил он с оттенком презрения. – Дебора простой психолог. Если не ошибаюсь, она бывает у нас утром в среду.
Сегодня был четверг.
– Не знаете, где я могу ее разыскать?
– Подождите минутку.
Доктор вернулся в кабинет, взял лежавший под телефоном справочник и подошел к Керри, листая его.
– Вот, – торжественно заявил он, указав Керри на нужную страницу и предоставив самой разбираться в адресе. Это была та улица, где Керри уже побывала сегодня, и номер телефона, по которому она тщетно пыталась дозвониться.
– У вас нет ее домашнего адреса?
– Сожалею, но лично я с ней не знаком. Это все, что я могу для вас сделать.
– А есть здесь кто-нибудь, кто… – начала Керри, показывая рукой на другие кабинеты.
– Боюсь, больше вы ничего не узнаете. Мы все тут занимаемся частной практикой и почти не поддерживаем отношений.
Керри поблагодарила врача и спустилась к выходу. Еще один оборвавшийся след. Есть от чего прийти в отчаяние.
Грозной сестры в холле первого этажа больше не оказалось. Вместо нее Керри увидела какого-то мужчину, говорившего по мобильному телефону. Это был смуглый бразилец, одетый в элегантный белый костюм и хорошо скроенную рубашку без галстука.
– Вы что-то ищете, мадемуазель? – спросил он, захлопывая крышку телефона.
Мужчина говорил по-португальски, и Керри ничего не поняла, но по старомодно галантному тону догадалась и о прямом, и о переносном смысле фразы. Что делать, нельзя упускать ни одного шанса.
– Я ищу психолога, консультирующего здесь по средам, – сказала Керри по-английски.
– Как его зовут?
Он, должно быть, учил английский во Флориде или Техасе, где американские интонации окрашены шипящим акцентом.
– Дебора! – воскликнул бразилец, услышав имя. – Но это мой близкий друг.
Увидев смешанное с недоверием удивление Керри, он поспешил добавить, что тоже консультирует в этой клинике, хотя и специализируется в другой области.
– Я невролог и много лет работал с Деборой в одном университете. Позвольте представиться: Мауру Мота.
– Вы знаете… ее домашний адрес?
– Конечно. Только на прошлой неделе мы обедали вместе.
Это был перст судьбы, и, что бы ни думала Керри, она не могла позволить себе роскошь упустить такой шанс, требуя гарантий и доказательств.
– Не могли бы вы дать его мне? Я должна повидаться с ней по очень срочному делу.
– С удовольствием, но сначала лучше все-таки позвонить ей. Не уверен, что в это время дня она дома.
Мауру набрал номер на своем мобильном. После соединения он задал несколько вопросов на португальском и отсоединился.
– Она вернется домой к пяти.
– Где она живет?
– У вас есть машина?
– Такси. Шофер ждет меня.
Врач состроил гримасу:
– Таксист ни за что не найдет. Она живет на вилле на холмах Корковаду. Прелестный уголок, кстати. Точного адреса там и нет, надо просто знать это место.
Он поглядел на часы:
– Сейчас почти три. Я сам живу неподалеку оттуда. Консультации я уже кончил, так что мог бы вас отвезти, если желаете.
Что ей было терять? Парень был явно дамским угодником, но Керри уже приходилось видеть немало таких, и он не казался опасным.
– Очень любезно с вашей стороны. Если это и вправду вас не затруднит, я согласна.
Они вышли из клиники, и Керри направилась к такси, но Мауру Мота опередил ее, протянул шоферу купюру и отпустил его.
– Моя машина чуть дальше по улице.
Мауру повел Керри к гаражу, встроенному между двумя жилыми домами. Увидев их, служащий исчез внутри и вывел на улицу черный «лексус». Он остановил машину перед Мауру, не глуша мотора.
– У нас еще целый час в запасе, – сказал тот. – Могу я пригласить вас что-нибудь выпить?
Керри ничуть не удивилась, услышав подобное предложение. Оно вполне соответствовало облику бразильского плейбоя, и у нее не было никаких причин отказываться. Мауру отвез ее к озеру, над которым парит статуя Христа Спасителя. Они вошли в модное кафе, стиль интерьера которого чем-то напоминал Нью-Йорк, где посетителей обслуживали молодые официанты в черных рубашках.
– Простите, – сказала Керри, садясь. – Мой друг остался в отеле. Я позвоню и узнаю, не хочет ли он к нам присоединиться.
Ее заранее забавляла реакция ухажера, но тот ничем не выдал своего недовольства и галантно протянул Керри свой мобильный. Она набрала номер гостиницы, попросила соединить ее с номером Поля, но его телефон не отвечал.
– Куда-то вышел, – сказала Керри, отсоединившись. Что ж, поеду без него.
Странным образом эта информация привела бразильца в большее замешательство, чем слова Керри о самом существовании некоего друга, но он быстро взял себя в руки и завел ничего не значащий разговор. Они заказали коктейли и немного поболтали. Керри сказала, что приехала просто посмотреть Бразилию, и попыталась казаться заинтересованной, выслушивая рассказы своего собеседника о Рио, местных достопримечательностях, зрелищах и карнавале.
Минут через пятнадцать Мауру извинился и направился куда-то в глубину кафе. Керри ждала его, размышляя о том, как построить разговор с Деборой. Найти ее было единственной заботой Керри. Сейчас, когда она была почти у цели, Керри поняла, что главное все еще впереди. Как с помощью Деборы добраться до Хэрроу? Надо постараться выйти на Ожвалду Лейте, который, скорее всего, был главным координатором операции в Бразилии. Дебора происходила из весьма почтенной семьи, давшей Бразилии немало политиков и крупных финансистов, но даже если предположить, что через подругу удастся добраться до Лейте, как надавить на него?
Пока Керри пыталась привести в порядок свои мысли, Мота разговаривал по телефону в задней комнате, вход в которую скрывала занавеска.
– Вы знали, что он ушел?
– Узнали только что, – ответил его собеседник. – Он прошел не через главный вход, так что ребята ничего не заметили. Мы занимаемся этим. Подключили всех, кого можно. Ему далеко не уйти.
– А мне что делать?
На другом конце провода молчали.
– Мы что-нибудь придумаем, когда поймаем его, а ты действуй по плану, даже если она одна.
Глава 10
– Как вы себя чувствуете?
Дыхание Зе-Паулу отдавало ментолом. Кто-то, наверное, сделал ему замечание, и тот решил добавить запах этих омерзительных леденцов к тому, которым наградила его природа. Жюльетта отвернулась:
– Хорошо.
Это была правда. Она никогда не испытывала такого ощущения, хотя и понимала, как оно хрупко и эфемерно. Что ж, сейчас ей и вправду хорошо, и этим надо пользоваться.
Машина забрала ее в пять у отеля «Ларанжейрас». Жюльетта села в нее вместе с Хэрроу и Зе-Паулу. Жюльетта понимала, что они ее побаиваются. Ее тренировали как камикадзе, а любой смертник вызывает у окружающих что-то вроде брезгливости.