Народу почти не было, наверху никто не задерживался, все спускались вниз к реке в этот знойный воскресный день. Если не считать снующих людей, не обращавших на них внимания, то собеседников можно было назвать уединенной парочкой.
— Что нужно делать? — поинтересовалась отзывчивая девушка.
— Мне неудобно просить, ведь ты ждешь своего парня, — как бы извинился водитель.
Вика скользнула по циферблату часов беглым взглядом и ответила:
— Он теперь уже не придет.
— У меня в машине больной под капельницей, а на капельнице штатив сломан, и я хотел попросить тебя, чтобы ты подержала флакон с лекарством, пока я доставлю его в больницу. — И словно опасаясь, что собеседница откажет, поспешно добавил: — Потом я тебя отвезу, куда скажешь.
— Хорошо, — согласилась Боброва. — Только почему вы один, без врача?
— О-о-о! Это невероятная история! — воскликнул водитель. — Мы как раз с ним выехали по вызову к человеку, который сейчас находится у меня в машине. А когда мы несли больного на носилках, врач умудрился сломать ногу на лестнице. Пришлось сначала его забросить в травмпункт, это недалеко отсюда. Вот таким образом я попал в неприятное положение: машину трясет, лекарство во флаконе плещется и в вену может попасть воздух, — объяснил Сутулый. Он не разбирался в медицине, но на слова не скупился, потому что понял, что перед ним еще больший дилетант, чем он сам.
— А больному хуже не станет, пока мы тут беседуем?
— Он без сознания, — сказал Павел. — И лекарства во флаконе еще минут на тридцать-сорок. Врач предупредил, чтобы я за это время успел доставить его в больницу.
— Вы меня потом в общежитие к Косте завезете?
— Непременно! И даже покатаю вас вместе часок по городу и в конце концов сдам тебя в руки родителей целой и невредимой.
— Спасибо. — И Вика широко и искренне улыбнулась, обнажив ослепительной белизны зубы. — Я не местная и тоже живу в общежитии, только не в том, в котором Костик. Не будем терять времени.
И они направились к автомобилю.
На носилках лежал Гарик с закрытыми глазами, в вену он вводил себе физиологический раствор, вся эта сцена была разыграна ради Бобровой.
Девушка села рядом с мнимым больным, взяла флакон в руку и установила его вертикально, горлышком вниз.
— Так пойдет? — спросила она водителя, который заглянул во внутреннее окошечко.
— Рука не устанет в вытянутом положении? — проявил беспокойство Сутулый.
— Я буду менять руки.
— Тогда вперед. — И он включил зажигание. Послышалось равномерное урчание двигателя, и машина плавно тронулась с места. Вика погрузилась в собственные мысли. Она думала, что люди должны помогать друг другу. Сегодня она протянула руку помощи, а завтра ей за это отплатится сторицей…
— Поможешь мне вынести носилки? — отвлек ее водитель.
— Конечно, — машинально откликнулась девушка. Она вышла из машины. На нее смотрело мрачное здание, которое одним своим видом навевало ужас. — Но тут и не пахнет больницей, — сказала она с трепетом в голосе, но обернуться не успела. Сутулый извлек из целлофанового пакетика, приготовленного заранее, носовой платок, пропитанный эфиром, и приложил его к лицу Вики. Та отключилась после первого вдоха и упала на руки Павла.
— Бери ее за ноги, — приказал Сутулый Сергею, выглядывающему из здания крематория. Тот беспрекословно подчинился, и через несколько минут жертва уже лежала на операционном столе, если можно так назвать приготовленный сторожем стеллаж. На этот раз Сергей был трезвым. За прошлую операцию ему достались крохи, и он сделал соответствующие выводы.
Люба приехала на собственном автомобиле, который они с Гариком приобрели на первый гонорар. Она уже приготовила инструменты и мгновенно ввела донору внутривенный наркоз.
Сутулый снял с лица Вики носовой платок и спрятал его в пакетик. В это время появился Игорь, он ассистировал жене. Никто не суетился, каждый знал свое место. Все уроки из прошлого были учтены. И если у кого-то еще теплилась совесть, то она была запрятана глубоко в недрах черной души. За полтора месяца группа провернула с десяток дел, и обстоятельства для них складывались удачно. В банде царили слаженность и взаимопонимание.
Люба лежала на диване, курила сигарету и просматривала телевизионные программы по всем каналам, нигде особенно долго не задерживаясь.
— Нет ничего интересного по телевизору, — сказала она Гарику, который, удобно расположившись в кресле, увлекся чтением романа.
— Тогда выключи, — ответил он жене машинально, не отрываясь от книги. — Целыми вечерами впустую работает, голова от него уже болит.