Послезавтра он увидит ее, и не дай Бог, если кто-то встанет у него на пути. Послезавтра он ее получит, всю и целиком. Он знал, что ее не нужно будет брать силой, он читал это по ее реакции на него, видел в ее глазах. И опять накатило возбуждение. Посмотрел на девицу, но понял, что больше не хочет такой искусственной разрядки. Надоел этот суррогат. Поправил одежду, кинул ей на стол пятитысячные бумажки и быстрым шагом направился на выход. Пришел в номер, принял ледяной душ, это поправило его состояние, но ненадолго. И сам не понимая, как это произошло, набрал ее номер. Но она не ответила. А что ты думал? От нее следовало этого ожидать. Ну ничего, птичка, летай, пока есть возможность, пока не добрался до тебя, - усмехнулся Глеб. Посмотрел на часы - полпервого ночи. Может, спит уже? Отшвырнул телефон. Еще два дня и он увидит ее. А, может, вылететь завтра и гори оно все огнем? Но нельзя. Джагоевых надо уважать. Не простят, если забьет на ужин и не появится.
Утром проснулся и отправился в спортзал. Позанимавшись и изрядно подубасив грушу, он зашел в душ, ну а после, вытираясь, включил телефон и не поверил своим глазам: пропущенный от Полины. Хотел тут же перезвонить, но аппарат ожил, а после пришлось потратить не один час, решая рабочие вопросы.
Опять звонок, на этот раз от Алана.
- Привет, бро!
- И тебе не хворать.
- Я напомнить, через два часа отец нас ждет у себя.
- Принято. Буду.
- Давай заеду за тобой.
- Ну если сам великий Джагоев предлагает, как я могу отказаться, - усмехнулся Глеб.
- А то! Через час примерно у тебя.
Чуть позже ее наберу, - решил. - Раз Полина перезвонила утром, значит, действительно спала вчера и не слышала. Значит, ждала его звонка. - улыбнулся про себя. - Что ж, это неплохо, очень неплохо. Позже обязательно ее наберет, хотя бы услышать голос.
Через два часа они с Аланом въезжали в огромные трехметровые ворота резиденции Сафара Джагоева, отца Алана. Подъехали к нескромному особняку, домом язык не повернется назвать. Джагоевы любили роскошь и не скрывали этого. Вышли из машины и вошли внутрь. Навстречу им вышел полноватый седовласый мужчина в черном классическом костюме и с добродушной улыбкой на лице - Сафар.
- Глеб, дорогой! Я так рад тебя видеть! Сколько лет, сколько зим! А возмужал как!
- Приветствую, Сафар, - улыбнулся Орлов и позволил себя по-отцовски обнять.
- Ну проходите, проходите.
Алан с Глебом проследовали в большой зал за хозяином дома, или, как его скромно величал Сафар, «белая гостиная». Весь интерьер помещения был крайне помпезен, где-то даже чересчур и выдержан в бело-золотых тонах.
- О, да тут целый прием, - усмехнулся Алан, оглядывая собравшихся людей и ломящиеся от угощений столы.
- А как же, сынок, такой гость! Надо уважить!
По центру у окна стоит стол на пять персон, а вдоль двух стен длинные столы человек на двадцать каждый минимум.
- Сюда, сюда, проходи Глеб, дорогой, - и показал на место справа от себя за столом у окна.
Слева от Сафара сидела миниатюрная женщина с красиво уложенными волосами, тонкими чертами лица, на которых едва сказался возраст, в ушах и на шее тяжелые золотые украшения. Мадина - супруга хозяина. Она улыбнулась, завидев Глеба.
Орлов подошел к ней, та чуть приобняла его, оставив поцелуй в воздухе около его щеки.
- Глеб, я так рада, что ты приехал к нам. Давно ты нас не баловал своим присутствием.
- Мадина, выглядите потрясающе. Я тоже рад Вас видеть. Но дела, дела, как смог, тут же появился.
Она кивнула, не переставая улыбаться той вежливой, фальшивой улыбкой, которой принято улыбаться по этикету.
- Зарину, дочь мою помнишь? - сказала, указывая на девушку, сидящую рядом с ней.
Глеб перевел взгляд и был искренне удивлен. Он разглядывал девушку с черными как смоль длинными волосами, которые она оставила распущенными, темными глубокими глазами, оливковой кожей, пухлым милым ротиком. Выросла Заринка. Сколько он ее не видел? Года три — четыре? Как понял, что у Джагоевых далеко идущие планы в отношении его и Зарины, так и перестал появляться в их доме, не хотелось рушить многолетнюю дружбу между семьями. И глядя сейчас на нее, ни капли не жалел о принятом решении исчезнуть. Красивая картинка, но жениться — увольте. Это только эстеты покупают красивые произведения искусства и могут любоваться ими десятилетиями, он же к таковым не относился. Без сожалений выкидывал или продавал то, что надоедало и приобретал новое.