- Наконец-то, - тихо проговорил он, выводя меня из собственных мыслей.
Я чуть улыбнулась и тихо произнесла:
- Да, наконец-то.
***
Сколько он бредил этим? Сколько вспоминал? Да хрен его знает. Кажется, даже до того, как встретил ее на том острове, до того, как провел самую безумную ночь в его жизни. Но он запрещал думать об этом, запрещал чувствовать. Безусловно, он мог ее найти, но сдерживало его внутреннее я, указывая на данный факт как на зависимость, а значит, слабость. А слабость - это не про него. И он всеми силами старался вытравить ее из своей памяти и своего тела. Но все эти попытки были несуразными потугами, Глеб это понял в тот момент, когда увидел ее там, на банкете. Полина должна принадлежать ему, ненадолго, пока он не сотрет это гадкое чувство привязанности с лица земли. Эти адские семь дней медленно превращали его в безумца, в сексуального психопата. Каждый вечер, ночь он вспоминал ее там, в его номере, на Родосе: губы, грудь, плоский живот, ноги ее на своих плечах, шепот горячий и стоны, вырывающиеся на полувыдохе. Строил планы, не мечтал, не фантазировал, а строил планы, как он будет ее иметь, в каких позах, как долго, как заставит срываться ее голос, выкрикивая его имя. И в эти моменты пытался сдерживать себя, чтобы не заняться самоудовлетворением. Не всегда получалось, от чего он злился на себя и на эту чертову бабу.
Но даже в своих воспоминаниях и планах он не мог учесть реакции своего тела на нее. Это крайне дерьмовое чувство единения напрягало и дарило другое ощущение охренительной наполненности. Это не просто оргазм, не просто кончить, это когда сердце подпрыгивает и разлетается на тысячи частей, так, чтобы дышать было невозможно, но только для того, чтобы потом соединиться, вобрав в себя часть ее. Но Орлов отказывался в это верить. Не хотел. Не мог. Не его это. Сделал шаг назад, поправил брюки.
- Душ наверху, от лестницы направо вторая дверь - моя спальня, в ней ванная комната, - сказал резко.
Она все еще стояла, не поворачиваясь. Глеб не выдержал, подошел, одернул подол ее платья и более мягко:
- Полина, ты слышишь?
Она кивнула.
Повернул ее к себе, заглянул в глаза, а будто в пустоту, нахмурился.
- С тобой все в порядке?
Она снова кивнула, отводя глаза. Глеб резко прищурился.
- Иди наверх, я сейчас поднимусь. Поздно жалеть. И не говори, что не понравилось, или, что я взял тебя силой. Прибереги эти слюнявые рассказы для бабских посиделок.
- Глеб, вызови мне такси, пожалуйста.
Он пришел в ярость. Что вызвать? Куда она, бл*ять, собралась? Что за херь у этой бабы в башке? Только что стонала как умалишенная, сама поехала — не заставлял, призналась, что сама ждала. Так какого хера? Или это она…
- Хочешь быть чистенькой перед мужем? Не получится, дорогая. Не важно сколько раз ты тр*хнешься с мужиком, на факт измены это не повлияет никаким образом.
Отвернулся от нее, пересек залу и подошел к бару. Не видел, как она вздрогнула от его слов.
- Выпьешь?
- Нет...а, впрочем, давай.
Он налил виски, вернулся ко мне, протягивая бокал. Вновь отошел и присел на диван.
- Сядь, - приказал мне, указывая на пуф.
Я отрицательно помотала головой.
- Сядь, говорю.
- Я сказала не хочу! Сказала, что домой хочу!
- Ты еще не поняла? Что твоего «хочу» здесь нет и быть не может?!
- Ох ты, - внезапно разозлилась я, - ты включил богатенького самовлюбленного папочкиного сынка? Легко командовать, когда родился с серебряной ложкой во рту?