Провела рукой по его лицу, а он заметил кровоподтеки на запястье. Нахмурился - все-таки легкая была смерть у этих ублюдков. Аккуратно прижался губами к пострадавшей части, пытаясь стереть воспоминания о чужих болезненных прикосновениях. Навис над ней, посмотрел в глаза и поцеловал легким, нежным поцелуем, стараясь не травмировать ее рану на губе.
Его руки прошлись по ее телу, отодвинулся, снял с нее рубашку и вновь прильнул к ней. Горячими губами, оставляя влажные следы, осыпал поцелуями ее лицо, шею, ключицы, спустился ниже к груди, вобрал в рот сосок, а её выгнуло дугой. "Какая чувственная! Его девочка! Только его!" - мелькнула вспышкой мысль в голове, и он продолжил спускаться ниже, проходясь губами по ее плоскому животу, чуть прикусив нежную кожу, и ниже, крепко удерживая ее руками на месте. Её трясло мелкой дрожью, она пыталась то оттолкнуть его, то наоборот притянуть. Вся такая раскрытая, такая желанная, вся его, - на этом осознании самообладание Глеба было послано в тартарары. Он вновь переместился наверх.
- Полина? - полувопросительно дрожащим голосом позвал ее, заглядывая в глаза.
- Хочу, - сказала одно слово, а ему большего и не надо было.
Перед тем как войти в неё, он обвел её тело глазами. Вновь вернулся к лицу, нежно провел большим пальцем по щеке, едва коснулся ее губ своими и медленно вошел. Прикрыл глаза, выдохнул, вновь открыл и начал движение. Для них это был особый акт: акт, который открывает людям друг друга, акт, который обнажает души.
Невыносимо медленно, невыносимо нежно, невыносимо остро, невыносимо долго. Её стоны, его движения. Финал был близок, когда Глеб остановился, прислонился мокрым лбом к ее лбу и, глядя в глаза, прошептал:
- Не смогу без тебя.
- И я, - услышал в ответ.
Это признание было сильнее, чем обещания, сильнее, чем клятвы в любви. Глеб легонько коснулся её губ, делая финальные движения, позволяя себе и ей подняться на высоту, чтобы потом подтолкнуть их и пуститься в свободное парение.
Тяжело дыша, заставляя себя восстановить дыхание, сделал глубокий выдох, поцеловал ее в основание шеи, поднял голову и вновь произнес:
- Ты понимаешь, что не отпущу?
-23-
Я молчала, это были невероятно страшные слова, страшные и желанные одновременно. Наверное, если бы он их не сказал, было бы лучше. Мы могли бы просто встречаться. Пусть вот так вот, за спиной у мужа, пусть нечестно, пусть неправильно, но это дало бы мне такое необходимое время. А вдруг, это все мираж, вдруг, через неделю он наиграется и на том конец? - подумала и почувствовала внутри болезненный спазм.
Не дождавшись моего ответа, Глеб напрягся, быстро откатился в сторону и встал с кровати.
- Полин, я не шучу.
Чувствуя, что я опять уперлась в эту непробиваемую стену его желаний, меня начало охватывать раздражение. Наверное, потому что не верила в долговечность всего этого. Потому что у меня дочь и я сейчас должна решать не только за себя. Потому что есть муж — не чужой человек. А этот невыносимый парень хочет, чтобы я сейчас вот так вот, по щелчку пальцев, все изменила, не давая мне никаких гарантий, обещаний. Просто, потому что он так захотел.
Я тоже встала с кровати и молча пошла в ванную, не желая с ним сейчас разговаривать - мне необходимо остаться одной, хоть ненадолго.
- Черт подери, я с тобой разговариваю, - раздалось в спину.
- Я в душ могу сходить? - вопросительно вскинула глаза, и не дожидаясь ответа, закрыла за собой дверь в ванную комнату. На миг прислонилась, утихомиривая сердцебиение. Прошла и включила воду.
- Твою ж мать! - выругался Глеб, когда дверь за Полей закрылась. Пытаясь успокоить себя, быстро одел штаны и спустился вниз, на кухню.
***
Приняла душ, вернулась в спальню, глазами отыскивая свои вещи. Глеб их аккуратно положил на пуфик в углу. Взялась за кофту, но воспоминания, как руки Рябого касались этой вещи заставили отшвырнуть её в сторону. Думаю, Глеб не будет против, если я позаимствую его рубашку, - подумала, поднимая ту с пола и надевая. Джинсы все грязные - в таком виде я поехать домой не могла.
Спустилась вниз - Глеб сидел на диване в гостиной и потягивал кофе. Услышав меня, поднял напряженный взгляд, но оценив, что на мне по-прежнему его рубашка, заметно расслабился.
- Кофе будешь?