Может быть он ушел? Я споткнулась, но снова продолжила путь. Может быть, он просто он ушел от меня? А не потерялся и не что-то случилось? Ему просто надоело? Я остановилась посреди леса и, обернувшись, пыталась найти огни собственного дома. Я зажгла их все, во всех комнатах, чтобы он, если что, ориентировался на этот свет, как на маяк. Дом виднелся едва-едва, я почти терялась его из виду. Стоять было холодно и промозгло, я продолжила свой путь, но уже без подобной прыти. Мне почему-то вспомнилось, что через шесть с половиной месяцев после того, как я осталась жить у Нарва, я ушла.
Я поговорила с ним тогда и объяснила ему, что более так жить не могу и не хочу, а потому возвращаюсь в мир людей. Он провел меня через лес и, хотя он не показывал своей боли, ему это ему не по нраву. На той опушке мы попрощались. Была поздняя холодная осень, еще не было снега, но было морозно, под ногами хрустели листья в инее. Он накинул на меня мой платок из теплой шерсти какого-то неведомого животного, которого притащил однажды домой, а я сделала пряжу. Платок получился очень теплым. Его лицо было грустным, когда он погладил меня в последний раз по щеке, обнял и, развернувшись, скрылся в тени деревьев. Я стояла очень долго там, глядя на его спину, удаляющуюся и скрывающуюся в темноте леса. Я не знала, поступаю ли я правильно, так что просто стояла и не двигалась с места довольно долго, и лишь потом, когда почти перестала чувствовать закоченевшие руки и ноги, пошла прочь от леса.
Я прожила среди людей два месяца. На хуторе меня пригрела вдова мельника, единственная, которую не смутила девушка из леса, и которую меньше всего интересовало мое прошлое и будущее. Наверное, из-за горя, что поселилось в её душе и не могущее никак не найти выход оттуда. Она часто пила хмельные напитки и долго плакала, лежа в своей комнате, это мешало мне спать первое время, но это была меньшая из возникших проблем. На хуторе был старейшина, который также решил вместе со своей женой Линетт позаботится о бедной девушке. В частности, их очень беспокоил тот факт, что у меня нет мужа. И его супруга приходила мне каждый божий день и настойчиво просила принять руку и сердце рыбака, который мне в отцы годился. На что я конечно отказалась. Линетт старательно и методично пыталась объяснить мне, неразумной, что в моем возрасте стыдно ходить незамужней и пора обзаводиться семейством и детишек рожать. Я отказывалась снова, вызывая в её душе гнев. От уговоров она перешла к угрозам, а потом и к реальным действиям. После их попытки притащить меня насильно к церкви, и даже изнасиловать, чтобы потом был законный повод меня выдать замуж, я ушла. Последнего мне удалось избежать только чудом. Этот рыбак, чьего имени я даже не запомнила, пробрался в дом мельничихи и пытался сломать дверь в комнату, где я жила. При чем обычно я не запирала эту дверь, а в ту ночь решила зачем-то сделать это. Что меня и спасло. Двери то там хлипкие, но немного задержали его. За это время я успела схватить платок и как есть вылезти через окно. По пути я упала, больно ударилась головой и только потом убежала в лес.
Лес тот был волшебным, так мне Нарв объяснял. А потому одной по нему мне было запрещено ходить. Так заблудишься и выйдешь совсем в другом мире. Но я все равно пошла, я думала о нем и о том, что, наверное, он не захочет меня видеть, так и вышла к нашему… точнее его дому. Я знала, он меня чувствует. Он чужих определял за версту, а уж меня то... Я подошла к двери с кованым молоточком, который самолично для красоты туда и прибила, он был ледяным, когда я взяла его в руки, да так и замерла. Мне было так страшно, что я никак не могла заставить себя постучать.
- Ну же… смелее, - будто бы раздалось над ухом тёплое дыхание, я вздрогнула. Мне даже показалось, что я чувствую тепло его тела позади. Я громко стукнула. И сразу обернулась. Там было пусто.
- Есть будешь? – Дверь открылась, Нарв стоял в дверях, улыбаясь мне. - Заходи, скоро будет метель.
Я кинулась к нему и крепко, изо всех своих сил, обняла. Я боялась, что он оттолкнёт меня, но нет, он также сжал меня в объятиях. Я зажмурилась. Наконец-то, я дома. Моя мятущаяся душа, до этого не знающая покоя, наполнилась спокойствием и умиротворением.