Нос у Роберта прямой, не большой и не маленький. У меня есть все основания полагать, что его лёгкая небритость приводит в восторг впечатлительных барышень. Как только я, задумавшись, перевожу взгляд на твердые мужские губы, дверь за спиной их обладателя медленно распахивается.
— Я принесла кофе, — с осторожностью бросает администратор Катя, приближаясь и тем самым рассеивая нашу с мужчиной странно-осязаемую хрупкую связь.
— Поставь, пожалуйста, на стол сбоку.
Катя одаривает Роберта вежливой улыбкой и выходит из кабинета. Катюша у нас модница. Девушка, что называется, «лицо» нашего заведения: смазливая мордашка, длинные ресницы, раскосые зеленые глаза, грудь третьего размера, тонкая талия, стройные ноги. С каким-то тайным злорадством я отмечаю, что Роберт на нее даже не посмотрел, лишь выплюнул в сторону снисходительное «спасибо».
Я ощущаю себя в зрительном плену. Зачем же он так настойчиво блуждает взглядом по моему лицу и плечам…
— Вы так и не сообщили мне, как я могу к вам обращаться.
— Я сообщила об этом вчера, — его голос выводит меня из задумчивости, и я вновь приступаю к своим обязанностям. — Впрочем, если вам нравится, можете обращаться ко мне Гелена Ильдаровна.
— А просто Гелена можно? — кривит рот в дерзкой ухмылке.
— Не нужно, Роберт… — я закусываю нижнюю губу, слишком поздно соображая, что не помню его отчества. А Вова же называл! — Простите, не запомнила вашего отчества.
— Просто Роберт. Мне будет приятно.
— У вас так мало приятного в жизни? Хорошо. Мне не сложно.
— Расскажите, что конкретно вы сейчас делаете? — расспрашивает он, внимательно наблюдая за действиями моих смуглых пальцев на своем бронзовом загаре.
— Пытаюсь расслабить ваши мышцы.
Роберт о чем-то задумывается, а после… его лицо озаряется сияющей ликующей улыбкой.
— В какое время у вас работает массажист?
Я сначала не улавливаю истинного смысла его вопроса, но когда отвечаю, что до половины девятого вечера, Роберт плотоядно смыкает губы.
— А если мне срочно нужно будет расслабить забитую мышцу, а массажиста не окажется на месте, я могу обратиться за помощью к кому-то из медицинских работников?
Ступор. Вглядываюсь и дальше, силясь поймать в глубине его глаз пляшущие золотистые искорки.
Я в проигрыше. Снова. Естественно, если он заглянет с подобной просьбой, я не имею права отказать! Я на рабочем месте!
Вслух признаю свое поражение:
— Да, Роберт, если вам понадобится срочная помощь медперсонала нашего клуба, вы получите ее обязательно.
— Прелестно, — роняет он с ликованием и демонстрирует ряд идеально ровных зубов.
Да уж. Пользоваться ими умеет филигранно. Уверена, у него еще и когти острые, и из своего плена Роберт так просто не выпускает.
Я осторожно укладываю его руку на стол, поднимаюсь.
Что ж, рукой двигает, кровоподтеков нет, это уже большой плюс, — думаю я про себя. Все не так плохо, как было заявлено с самого начала.
Далее выполняю все необходимые манипуляции, после чего фиксирую конечность с привлекательными пальцами и считаю, что мое дело сделано. Остались разъяснения.
— Разрыва нет, но можем перестраховаться. Отправить вас на дополнительные обследования?
— Не сто́ит. А зачем фиксировать руку? — уточняет он недовольно.
— Лишним не будет.
— Как дальше?
— При легком растяжении отдыха вам будет вполне достаточно. Руку держать в покое.
Даю наставления и предлагаю беречь себя.
— Гелена Ильдаровна. А во сколько вы заканчиваете работать?
Глава 10
— Это имеет какое-то отношение к вашей травме? — недоумеваю я вслух, поднимаясь.
Мужчина же, наоборот, лениво опирается на спинку стула, расслабленно вытягивая вперед ноги.
— Абсолютно прямое. Мне нужно понимать, до которого часа квалифицированная медицинская помощь еще действительна.
— Роберт, у вас слишком довольное лицо и слишком непрозрачные намеки.
— Счастлив, что мы друг друга понимаем, — стоит на своем и тут же вновь уточняет: — Так во сколько?
— Давайте так: чего вы хотите? — складываю руки на груди и делаю шаг вперед. Смотрю на мужчину сверху вниз, а он, задрав голову, невозмутимо очерчивает взглядом контур моих губ.
— Ужин. Встречу. Свидание — называйте как хотите.
— Предлагаю один раз обсудить и больше к этому вопросу не возвращаться. Мне это неинтересно. У меня есть мужчина. Поэтому свое свободное время я посвящаю только ему. Без исключений.
— Это похвально, — доносится до меня скупое замечание. Равнодушие, сквозящее в нем, выходит за пределы приличий. Роберт поднимается.