Она оставалась абсолютно спокойной: Бахтеев никогда не вызывал в ней никаких чувств, — ни хороших, ни плохих, ни романтических.
— Не переживай, чистые, — прошептал Лёха. — Оль, ты такая красивая стала! И раньше была красивая, а сейчас так вообще…
— Я? — удивилась Ольга.
Ей всегда казалось, что внешность у неё совсем обыкновенная. Рост средний — метр шестьдесят. Русые вьющиеся волосы до плеч. Лицо… Лицо как лицо. Зелёные глаза, аккуратный нос, длинные чёрные ресницы и тёмные брови, пухлые губы. На подбородке ямочка. Таких лиц, как у неё, пруд пруди.
— У тебя глаза, как у кошки. Нет, как у рыси. Очень красивые. Кожа такая белая, гладкая и чистая. Губы яркие и пухлые.
Странно застонав, Лёха прижался к Ольге, обхватил ладонями её грудь и начал быстро, торопливо целовать в губы. Ольга на несколько секунд растерялась: её воспитывали в строгости, и она была одной из тех немногих девушек, которые к восемнадцати годам оставались нецелованными.
— Отстань, а то заору! — Ольга отвернула лицо. — И грабли убери.
— Оль, — Лёха тяжело дышал и продолжал мять её грудь, но больно не делал. Ольга слышала, как колотится его сердце, — так, что даже она, стоя вплотную, чуть-чуть сотрясалась. — Оль, у нас через десять дней защита, и сразу в армию. Я уже комиссию прошёл.
— А я при чём тут?
— Может, сбежим отсюда и продолжим общение у меня дома? Родоков нет, они на работе до вечера.
— Ага, сейчас, — Ольга хотела вырваться, но Лёха не выпускал, прижимался к ней изо всех сил.
Попытался забраться к ней под куртку и футболку, но Ольга предупредила:
— Посмей только! Вместо армии, в тюрьму пойдёшь. Я не шучу.
Лёха прекратил попытки миновать преграды, и снова начал через одежду нежно гладить и легко сжимать грудь Ольги. Если бы Ольга захотела, она могла бы справиться с Бахтеевым, оттолкнуть его, вырваться. Но ей почему-то нравилось то, что он делал. Нравилось наблюдать за тем, что с ним происходит из-за её, Ольги, близости.
Почувствовав животом что-то твёрдое, Ольга протянула туда руку, и Лёха сдавленно охнул.
— Оль, — хрипло взмолился он.
— Что? — удивилась Ольга.
— Ещё, пожалуйста! Потрогай там ещё. У тебя руки просто волшебные.
— А ты дашь посмотреть? — спросила вдруг Ольга.
— А ты ржать не будешь? — Лёха ослабил хватку и нерешительно отодвинулся.
Ольга смотрела на то, как топорщатся его штаны чуть ниже плоского живота.
— А что, там смешно? Я не знаю, видела только в детском саду, когда мы с пацанами в умывальной проверяли различия между мужскими и женскими органами. Рассматривали. И потом видела в учебнике анатомии.
— Оль, ты что, девственница?
— А ты как думал? Что я как Галька, всем даю?
— Я так мечтаю стать у тебя первым…
— Ага, размечтался! Обхохочешься. Первым у меня станет мой единственный любимый мужчина. И это будешь точно не ты. Дашь посмотреть, нет? Или я ухожу.
Ольга сделала шаг в сторону, но Лёха схватил её за руку.
— Ладно, смотри, если интересно, — решился он.
Чуть приспустил спортивные брюки и трусы, и Ольга увидела приличных размеров напряжённый член. Ольге случалось смотреть фильмы для взрослых. Однажды, ещё на первом курсе, они с девчонками смотрели по видику запретное кино, — кассету одна из девушек нашла у старшего брата.
Так вот, кто-то из девчонок сказал, что у всех мужиков в кино огромные члены, нереальные. Видимо, та девчонка разбиралась в этом вопросе. Ольга не разбиралась; возможно, по этой причине член Бахтеева её впечатлил.
— Потрогай, — прошептал Лёха, и Ольга положила ладонь на напряжённую тёплую плоть, чуть сжала.
— Да, ещё, Оль… — Лёха привалился спиной к дереву и закрыл глаза. — Ещё, пожалуйста!
Обхватив руку Ольги своей ладонью, он сделал несколько движений вверх-вниз, и дальше Ольга действовала сама, чувствуя, как член Бахтеева напрягается всё сильнее. Одновременно она продолжала наблюдать за лицом Бахтеева, за сменяющимися эмоциями. Лёха хрипло дышал, а потом даже начал постанывать.
Вскоре он будто зарычал, широко распахнул глаза, закусил нижнюю губу, и Ольга инстинктивно отодвинулась, потому что на её ладонь начало выплёскиваться нечто тёплое и чуть-чуть вязкое.
— О, Боже, Оль… — стонал Бахтеев. — Я думал, сознание потеряю. Такой кайф! Это совсем не так, как бывает, когда сам… Ну ты понимаешь.
Ольга достала из кармана носовой платок, вытерла руку и протянула платок Бахтееву:
— Дарю. Он чистый… был.
Ольга понюхала свою ладонь. Интересный запах; странный, непривычный, но не противный.
— Оленька, — Лёха привёл себя в порядок, опять обнял Ольгу и уткнулся носом в её макушку. — Ты такая сладкая, пахнешь так вкусно.