Врач очень нехотя согласилась. Пока она готовила мне копию, я пошёл к Насте в палату.
Её сын показался мне очень мелким и худеньким. Он был похож на Настю — кареглазый, темноволосый.
— Привет! Я — Алекс. А тебя как зовут?
— Его зовут Витя, Виктор.
— Витя, пойдёшь ко мне на ручки?
Он жался к маме, но, когда я его взял, не заплакал.
— Смелый мальчик. Настя, он очень на тебя похож.
— Да, я знаю.
— Сколько ему? Он уже ходит?
— Год будет через несколько дней. Сам не ходит, только за ручки. А как ваш малыш? Уже бегает?
— Представляешь, мой малыш оказался вовсе не моим.
— Как это?
— А вот так. Просто моя жена решила, что лучше его родить в браке и на меня повесить, чем растить одной.
— И что вы теперь будете делать?
— Уже ничего. Мы с ней снова развелись. Объявился его папаша — и жена ушла к нему.
— Ничего себе! Вот это Санта Барбара у вас. И как вы это пережили?
— Тяжело. Но всё уже закончилось, живу дальше. Ты с Витей гуляешь? Он бледный совсем.
— Редко. Он тяжёлый, а я без коляски.
— Так, идём, я помогу тебе. Пусть немного воздухом подышит, а я пока лекарства ему куплю.
Мне принесли копию истории болезни, Настя быстро одела малыша. Я взял его на руки и помог спуститься вниз. Оставил их на лавочке, а сам пошёл по местным аптекам. Возвращаясь, издали наблюдал за Настей с ребёнком. Он был очень вертлявым, ей едва удавалось удержать его на руках.
Я сразу позвонил жене Стаса и попросил мне срочно найти детского гастроэнтеролога и педиатра, в двух словах описав ситуацию. Теперь я ждал от неё звонка. Она сама была педиатром, но сейчас во второй раз сидела в декрете. Тем не менее, всегда знала, к кому с какой проблемой можно обратиться, и умела договориться о приёме вне очереди.
Я подошёл к Насте и забрал у неё сына. Удивительно, он с готовностью шёл ко мне на руки.
— Он ко всем так легко идёт?
— Не знаю, мы не так часто общаемся с посторонними людьми, которые хотят взять его на руки. Вас он, кажется, не боится.
Она немного успокоилась, перестала дёргаться и нервничать, улыбалась. Без грамма косметики, осунувшаяся, она всё равно была очень красивая. Мелькнула мысль, что Витя мог бы быть моим сыном. Хотя, скорее всего, когда я был с ней, она уже была беременна.
Позвонила жена Стаса. Я отдал Насте малыша и отошёл с ней поговорить.
— Настя, завтра с утра я приеду, помогу вам сдать анализы, а потом мы поедем на консультацию к хорошему врачу. Покажем те результаты, что есть на данный момент. Может, тебе скажут что-то другое и предложат какое-то более эффективное лечение.
Она сосредоточенно кивала.
— Я надеюсь, ты не против моей самодеятельности?
— Нет, конечно, я очень вам благодарна.
— Тогда прекращай мне выкать. Тем более, что когда-то мы уже переходили на “ты”.
Она кивнула.
— Расскажи мне, как ты живёшь?
— У мамы живу. Сижу с ребёнком. Ничего интересного.
Глава 26
Александр
Врач, который согласился нас принять, Владлен Фаддеевич Семёнов, был известным в городе детским гастроэнтерологом. Он сразу заявил, что детей до трёх лет не консультирует. Но благодаря протекции, всё же сделал для нас исключение.
Олеся мне по телефону дырку в голове проела своими наставлениями, опасаясь, что что-то может пойти не так.
— Алекс, только учти, Семёнов — человек, мягко говоря, необычный. Он не всегда деликатен, часто говорит напрямую то, что думает, и агрессивно ругает непутёвых мам. А ещё на дух не переносит, когда не выполняют его рекомендации. Или вносят в них свои коррективы.
— Ну так это понятно.
— Когда ты увидишь эти рекомендации, то они покажутся тебе странными и нелогичными. И будет острое желание усовершенствовать их и сделать как-то, по твоему мнению, чуть логичнее и правильнее. И именно это и есть основная ошибка его пациентов. Ничего в его назначениях ни игнорировать, ни менять нельзя категорически. Иначе не будет никакого эффекта. Но зато если следовать всему, то результат будет реально крутой.
На это я и рассчитывал. Я не понимал, почему вдруг меня так взволновала очередная проблема, с которой мне на голову свалилась Настя. То ли это была фантомная боль по Илюше. То ли, мне просто снова захотелось ощутить себя супергероем. Эта девушка каким-то образом умудрялась повысить мою самооценку и собственную значимость до невероятных высот. И о ней почему-то очень хотелось заботиться, хотелось опекать её и оберегать. Я не знал, могла ли она остановить на скаку коня или войти в горящую избу, и не удивился бы, если бы могла. Но всё равно именно с ней я чувствовал себя настоящим мужчиной в каком-то первобытном смысле этого слова. И жить с этим ощущением было очень круто.