На земле валялась книжная обложка. Судя по всему, книгу переплетали вручную, и на шершавый красный переплет уже наклеили картинку.
Крупные капли дождя ударялись об нее, и бумага намокла. Я подняла обложку. Противно пахло горелым.
Я стряхнула водные капли, достала из сумки пакет, завернула в него останки книги и спрятала под пальто.
Нет, у меня нет привычки присваивать мусор. Если не ошибаюсь, это называется «комплекс Диогена» — когда человек перетаскивает в дом всю окрестную помойку.
Просто на обложке…
… был город из моего сна.
Огляделась — никто не видел? — и будто бы ни в чем не бывало пошла дальше. Я не пойду домой сейчас, нужно прогуляться.
Подсчитав количество денег в кошельке, я решила, что этого вполне достаточно для покупки какого-нибудь пёсьего лакомства.
Обложку выброшу в ближайший мусорный контейнер. Да вот хотя бы вот в этот, неподалеку. Обязательно выкину, когда буду возвращаться.
— Подождешь меня у входа? Жди здесь. Сидеть. Ждать.
В магазине пахло так, как и во всех зоомагазинах — кормом для животных, для птиц, для рыб… кормом для тех, кому и названия нет, но они тоже едят и им тоже нужен корм.
Большую часть стены занимал гигантских размеров аквариум. Беззвучно шевеля губами, в нем плавали разноцветные рыбки. Плавали и таращили глаза в пустоту.
На полках ровненько расставлен товар. Ну-ка, что выбрать — «Хрустяшки-костяшки с биодобавками», «Ням-ням-гав — Ваша собака скажет Вам «спасибо»!» или «Собачий праздник экстра»?
«Хрустяшки-костяшки» я отмела сразу, слишком уж пугающее название, так и слышится треск ломаемых костей. Остаётся «Ням-ням» и «Праздник». С одной стороны, было бы интересно посмотреть, как Кутузов скажет мне «спасибо»… Ладно, беру «Праздник».
… Кутузов бодро хрустел своим «Праздником», рассыпая крошки по усам — и был, казалось, абсолютно счастлив.
— Вкусно? — рассеянно спросила я.
— Хрум-хрум-хрум.
— Думаешь, я…
Я не хотела применять это слово по отношению к себе; я его ненавидела, и ко мне оно не относилось. Никогда не относилось, никогда. И не будет относиться.
Понизив голос, всё же спросила:
— …ненормальная?
И замерла оттого, что произнесла это вслух.
— Думаю, да, — ответили мне. — По крайней мере, не вполне нормально ожидать ответа от собаки. Как бы то ни было, не думаю, что «нормально» — это всегда «хорошо».
Вздрогнув, я обернулась.
Одноклассник. Зовут Даниилом — именно так, с двумя «и». Когда он пишет свое имя, можно разобрать лишь первые две буквы, а дальше — сплошная изгородь из вертикальных черт. «Да» — и ограда.
Я — по ту сторону его забора. Мы не общаемся.
Смерила с ног до головы, удостоила таким взглядом, что наглец должен был провалиться от стыда под землю — но почему-то упорно продолжал держаться на ее поверхности.
— Невежливо вмешиваться в чужие разговоры, — холодно сказала я.
От слов веяло ледяной стужей. Одноклассник стойко пережил и это.
— В разговоры с вот этим джентльменом? — серьезно уточнил он, кивая на Кутузова.
Я не нашла, что ответить, и собралась уйти с гордо поднятой головой, но у пса, похоже, были другие планы.
— Пойдем, — сказала я Кутузову.
Спаниель удивленно приподнял уши, домой он явно не собирался. Я легонько потыкала его носком сапога. Кутузов поднялся и перешел на другое место.
Одноклассник молча наблюдал эту сцену.
Я потянула за поводок. Пес лег на землю и закрыл глаза. Я потянула сильнее. Он перевернулся на спину, начав, как одержимый, извиваться и дрыгать всеми четырьмя лапами. Нашел время.
Одноклассник словно бы только того и ждал. Он опустился на корточки и почесал собаке брюхо. Кутузов захрюкал от удовольствия.
Я отпустила поводок и пошла. Пес, осознав, наконец, чего от него добиваюсь, затрусил рядом, волоча поводок по земле.
Руку я держала у груди.
Там, с левой стороны, в шуршащем саркофаге пряталась эта пустая обложка, память о призрачном городе.
Казалось, что бьется не сердце, а книга.
Глава 4
Мама села писать статью «Счастливая женщина и ее мужчина».
Она давно уже хотела изложить свою авторскую методику в ряде статей, задумала уже несколько. После первой, как она обещает, будет «Счастливая женщина и ее семья». Затем, как считает Макс, последуют «Счастливая женщина и ее и философский камень» и «Счастливая женщина и ее узник Азкабана», нужно больше счастливых женщин!
Предчувствуя, что статьи не издадут, мама заранее всем говорит, что пишет «для себя».