Ей удалось пленить самого завидного холостяка Райвима!
Распространять и выставлять на всеобщее обозрение портреты королей и членов их семей запрещено, поэтому я не знала, как выглядит его высочество. Но слухи о нём ходили: невероятной силы маг, способный открывать порталы из любой точки, красавец, сводивший с ума всех леди Рамании, а также искусный воин с телом бога. В пятнадцать он сбежал в военную академию, гонимый славой отца, чтобы не быть в его тени, и уже в восемнадцать окончил её с отличием.
Но по слухам относился к этому так… играючи, словно к развлечению. Настоящей его страстью были даже не женщины, а магия. Он поступил в Раманскую академию, но, опять же, по слухам, бывал в РАМе нечасто. Самого выдающегося мага обучали личные наставники, с которыми он развивал три магических направления — зоомагию, боевое и артефакторное.
Ему сейчас около двадцати двух, он на последнем курсе академии и готовится заняться государственными делами.
Откуда я всё это знаю?
Эрелин… о, она с удовольствием рассказывала, как проводит вечера подле его высочества, как он сходит по ней с ума и даже сделал ей предложение — пока неофициальное, между ними. Всем этим она делилась с родителями и прислугой, но и мне доставалось — выплёвывала буквально в лицо, как жарки его поцелуи и как она тает в его объятиях.
— Ничтожная плата за то, что ты осталась жива, — заключила герцогиня и отвернулась, словно пытаясь взять себя в руки.
После короткого броска я вновь вела себя смиренно, напоминая себе, что сегодня сбегу. Обязательно!
— Не думай, что я — злодейка. Я имею право тебя отчитывать, — отчаянно пытаясь задушить свою ярость, сказала почти ровно леди Ириса. — И ты обязана была сегодня сидеть в часовне и не высовываться! Во дворец вот-вот прибудут гости.
Я вдруг вспомнила о Яре. Интересно, а он будет на маскараде? Вдруг он тоже один из приглашённых? Хорошо, что он не знает Эрелин и, соответственно, когда увидел меня — не узнал во мне герцогскую дочь. Иначе бы мне действительно было несдобровать.
Ну как же я сегодня не вовремя попалась ему на глаза, да ещё и без маски!.. Вдруг он увидит сегодня на балу Эрелин? Примет её за меня, а мне потом расхлёбывать.
Нет, не бывать этому! Я уже успею сбежать. И плевать, какие молнии будут метать их светлости.
— Я помню, вам просто следовало позволить мне уйти, но возможность наказать меня и выместить на мне злость оказалась сильнее здравого смысла, не так ли? — усмехнулась я и тут же присела в реверансе, пытаясь загладить покорностью свой тон. — Я немедленно покину вас.
Я попыталась подняться, но ладонь герцогини лежала на моём плече и сжимала до боли. Я поморщилась, и, казалось, только это и нужно было мучительнице.
— Ненавижу тебя, Джесселин, — устало откликнулась герцогиня.
Будто я это с первого раза не поняла… Она повторяет это как мантру при каждой нашей встрече, словно надеется, что когда-нибудь эти слова будут способны убить меня.
— Знаю, — тихо прошелестела я, накинула капюшон, скрывая лицо с горящей от пощёчины щекой, и поспешила другой дорогой к часовне.
Злостью ведома не только герцогиня, сейчас я тоже отчаянно пытаюсь её унять, крепко сжимая кулаки, так, что ногти впились в кожу. Мне не повезло родиться близняшкой в семье, где по закону должен быть один ребёнок. И не просто по закону, а из-за проклятия. Выживает только один. Я родилась второй, на десять минут позже.
Отец сжалился надо мной, не смог убить дитя. Он нашёл шамана, Кейна Эверуса, из Малоземья. Тот взглянул на меня, ещё младенца, и подсказал, как можно уберечь. Изменить судьбу. Полностью.
Мне не дали родовую фамилию, не занесли в родовую книгу, не оставили в комнате с сестрой, да ещё и магию дисбалансировали: в первые дни жизни мы с сестрой были неразрывно связаны, наши магические потоки пронизывали нас обеих, и это дало возможность переплести их таким образом, что большая часть силы утекла в Эрелин, а мне остались лишь крохи.
Подтверждение проведённому ритуалу — бусинка, введённая мне под кожу на лбу. Другие видят едва заметное сияние в форме полумесяца, но я отлично чувствую любые её колебания. И когда я нахожусь на грани того, чтобы изменить путь, выстроенный Кейном Эверусом — бусинка нагревается, причиняя мне боль.
Так было в младенчестве, когда отец решил оставить меня во дворце вопреки настояниям Кейна отправить меня в приют подальше от Хандербуга — я этого не помню, но мне рассказывала монахиня, что меня воспитала. Бусинка нагрелась, едва не убив меня, тогда-то меня и отселили. В герцогскую часовню, где была пристройка — там я и росла, не зная родителей.