Но я знал манеру милейшего Аркадия Вадимовича очаровывать своим обращением доверчивых собеседников и потому, послушав его немного, окончательно поднялся и стал прощаться. Меня, конечно, приглашали бывать, не забывать и так далее, но я, благодаря за эти приглашения, думал о том, сколько неискреннего и фальшивого еще осталось в отношениях между людьми.
Однако уйти так скоро из этого дома мне не удалось. В прихожей меня перехватила няня Саша. Она подкарауливала, когда я распрощаюсь с хозяевами, чтобы увести к себе.
— Нет, нет, не отпущу, — теребила она меня теперь за рукав, приплясывая при этом. — У них погостил, теперь давай заходи ко мне. Ты, я слышу, гость-то больше для кухонной администрации подходящий, чем для чистых господ, вроде наших расфуфыр. Мы, брат, милиционерами не гнушаемся, если бы не они, так нам, старым бабам, на рынок и носу не сунуть.
Еще раз поклонившись вышедшему провожать меня Аркадию Вадимовичу, который только кисло улыбался, слушая непочтительные выражения своей строптивой домработницы, я пошел за няней Сашей, продолжавшей держать меня за рукав, точно я и впрямь собирался сбежать от нее.
Глава седьмая
У СТАРОГО ДРУГА
Комната няни Саши была почти такая же большая и удобная, как столовая Роевых. Вдоль стен в ней стояли две одинаково скромно и чисто убранные кровати, а между окнами — стол со стопками книг. У стола, склонившись над тетрадью, сидела Ирина. Она не оглянулась, когда мы вошли.
— Мы не помешаем? — спросил я няню Сашу.
— Нет, нет! — замахала она руками. — Ничего мы ей не помешаем. И так все с книжкой, когда-то и отдохнуть нужно. А потом, это же свой человечишко, захочет, так найдет себе другое место.
— Может быть, это я вам помешаю? — обернулась к нам Ирина. — Так я могу уйти.
— Сиди! У нас с ним секретов нет, — ответила няня, расстилая скатерть.
Ирина осталась и начала помогать няне Саше хлопотать у стола.
— Ты что оглядываешь мои хоромы? — спросила няня Саша, ставя на стол тарелку с пряниками и вазочку с клубничным вареньем. — Видишь, все еще я здесь живу, хотя и выживали. Принцесса-то наша, Клара Борисовна, выгнать меня хотела, придралась к тому, что я ее за неряшество отчитала. Заявила, что могу отправляться на все четыре стороны. Это после двадцати-то с лишним лет, как я здесь работаю! Ну, я ей и посоветовала самой отправляться, куда ее душенька желает, а я из своей комнаты никуда не пойду. У меня на нее ордер есть. А потом, уже при Аркадии Вадимовиче, я им обоим заявила, что дураки они, если меня гонят. Ведь им на меня почти никакого расхода нет: есть я ничего путного не ем, от жирного у меня живот болит, а ту сотню, которую они мне платят, я все равно на них же трачу, потому что денег на хозяйство они дают скупо. И шью на них, что они попросят, да еще Иришку у себя в комнате держу.
Я уж из-за одного того отсюда не пойду, что не могу я девчонку бросить им на растерзание. Ведь это ироды! Каждый только о себе и думает, а на нее им наплевать. А я ее соской выкормила, когда мать умерла, воспитала вон до каких лет, и даже когда она замуж выскочит, я все равно за ней увяжусь, хоть она и гнать меня будет.
— Не возьму я тебя, — не оборачиваясь, сказала Ирина, — запилила ты меня совсем.
— А как не пилить, как не пилить, — подскочила к ней няня Саша, — когда ты со своим Радием совсем с ума сходишь. По ресторанам за ним таскаешься. Виданное ли это дело, чтобы приличная девушка по кабакам ходила?
— И буду ходить, если нужно! И тебя не спрошу, — упрямо ответила Ирина, повернувшись к ней. — Пускай говорят, что хотят. Я знаю, что ко мне ничто не прилипнет. А все-таки, когда я с ним бываю, он так не напивается.
— Ну и делай, как знаешь! — совсем раскипятилась няня Саша. — Наплевать мне на вас на всех. Помереть бы скорее, чтобы глаза мои вас не видели. Но вот тебе мое слово: если еще раз в ресторан за ним побежишь, я тебя за руку оттуда вытащу!
Ирина промолчала.
— С чего это Радий так напустился на вас? — спросил я ее.
— Не могу себе представить. Правда, у него бывали и раньше такие вспышки, но всегда по какому-то серьезному поводу. А нынче он взорвался из-за совершеннейших пустяков. Дело в том, что он купил себе… — Тут Ирина вдруг запнулась и, дружески глядя мне в глаза, сказала: — Знаете, а все-таки я лучше не буду говорить вам об этой покупке, раз он так болезненно к этому отнесся, точно с ним могло случиться что-то ужасное, если бы я произнесла это слово…